Цоколь от лампочки отделился достаточно легко. Отломать стеклянные элементы внутри лампочки также не отняло много времени. Я готов.
Мое оборудование: лампочка с отверстием на месте цоколя, маленький ножик, трубочка, свернутая из бумаги, две зажигалки: одна с газом, вторая с кремнем. Мой реагент: пастообразная херня цвета темного шоколада, на вкус напоминает шоколад со жженым сахаром. Хрень называется «твердый». Другого достать не получилось.
Вчера я нагревал эту дурь на ноже и вдыхал через трубочку. Эффект был вполне сильный, но немного странный. Сегодня, после работы, я купил лампочку и переделал. Теперь лампочка совсем не могла светить, но могла веселить. Иду в ванную и включаю горячую воду в душе – пар поможет убрать запах дыма.
Отделяю комок диаметром ~3-4 мм и кидаю в лампочку. Отверстие затыкаю тампоном из туалетной бумаги. Пускаю газ из одной зажигалки и поджигаю его искрами другой. Держу лампочку за конец тампона и опускаю на пламя. Кусочек в лампочке начинает кипеть и пузыриться, от него валит дым. Горячие потоки дыма носятся в лампочке по кругу, сгущаясь. Вроде все – прекратились потоки дыма, значит, комок испарил все, что мог. Осторожно перехватываю лампочку и обнаруживаю, что та лишь немного теплая – можно спокойно держать руками. Вынимаю тампон, вставляю в колбу бумажную трубочку и вдыхаю. Дым уносится в легкие, оседая на языке. Концентрированный сладко-жженый вкус очень противен. Тут же выпускаю дым из легких и полощу рот.
Действие началось моментально. Я заканчивал полоскать рот, а кожа уже начала вибрировать.
– Ебать, будет мощно! Как бы не получилось многовато, – успел подумать я.


Это был бесконечный полет сквозь череду образов. Образов невероятных, хаотично сменяющих друг друга. Каждый новый образ являлся ассоциацией на предыдущий. Но ассоциацией только по названию – проследить связь двух бредовых видений не представлялось возможным. Я помню, чье-то лицо, лошадь, красную зубную щетку – наверное, ту, что лежала над раковиной. Каждый образ имел свое название – просто набор слогов. Образы сменялись очень быстро, подавляя меня огромной скоростью, своей невозможностью и невероятными переходами от одного образа к другому. Я пытался бороться с этим потоком, выплыть из пучины бредовых видений на поверхность, где нормально. Но у меня не получалось. Я бесконечно долго мчался сквозь череду фантастических видений, называя каждое из них.

Тускло-желтый фон, хаотично расчерченный черными линиями, треугольниками, четырехугольниками. Все неподвижно, но один из четырехугольников время от времени дергается, меняя свое положение. Система против движения – четырехугольник получает наказание и затихает, чувствуя обиду. Через несколько раз к четырехугольнику присоединяются другие фигуры. Сначала их мало и они каждый раз получают наказание. Но с каждым разом движущихся фигур становится все больше и в конце вся система приходит в движение.


*
Жестокий перфоманс. Маленькая комната. Тусклые желто-оранжевые стены. Темно-коричневая дверь в обрамлении косяков такого же цвета. В двери – янтарно-желтые стекла. Пол неопределенного бежево-серого цвета.
На полу комнаты, по диагонали, лежит тело. Голова опирается на стык стен, ноги вытянуты в центр комнаты. Какой-то безумный деятель современного искусства создал эту инсталляцию. Тело способно только дергаться, словно в агонии, и испытывать страдания. Я смотрю это, видимо, на YouTub’е. Камера расположена рядом с головой тела или даже в ней – это же кукла. От первого лица я наблюдаю страдания и беспомощность. Тело, может быть, и хочет что-то изменить, но его создали таким и оно может только страдать. Страдания заключаются в том, что кукла хочет встать и выйти из комнаты, но максимум на что она способна – конвульсивно дергаться. Мои мысли отвлекаются.
Я снова смотрю на эту комнату глазами страдающей куклы. Почему я опять это смотрю? Я же могу это выключить. Но я продолжаю смотреть и переживать вместе в куклой запрограммированные страдания – то для чего кукла была создана. Иногда даже удивляешься: «Какой же херней я порой занимаюсь!» А что, если это – не кукла? Что, если это – человек, лежащий в странной комнате и дергающийся, изображая страдания. Что? Какая идея заставила его делать это? Иногда камера переключается, и я вижу комнату из-под потолка. Скрючившееся тело на полу вяло двигается. Мысли снова отвлекаются.
Я опять в комнате с тусклыми желто-оранжевыми стенами. Кукла смогла подняться и теперь сидит на полу, прижимаясь спиной в угол. В комнате появился белый унитаз и маленькое металлическое мусорное ведро. Кукла не понимает, что происходит и что нужно делать. Добраться до двери и выйти? А что там? Можно ли открыть дверь? Или нужно продолжать лежать на полу и дергаться? Но пока тело не может совершить ни одного осознанного движения.
Снова вижу комнату глазами куклы. Но теперь она сидит, прислонившись к стене на полпути между углом и дверью. Видимо, я отвлекся на что-то, а кукла тем временем переместилась ближе к двери. А ведь совсем недавно я не верил, что это тело сможет не то что встать – совершить хоть какое-нибудь осознанное и скоординированное движение.
Кукла сидит у двери, прислонившись к ней спиной. Ноги подтянуты к себе – очень не хочется вытягивать их в сторону унитаза и мусорного ведра – они вызывают какие-то опасения. Дверь! Кукла толкает дверь – не поддается, толкает с другой стороны – тот же результат. Толкает сильнее и сильнее, но дверь не открывается и даже не сдвигается ни на миллиметр. Может ее нельзя открыть? Ручка! Тело поднимает глаза и видит круглый вырост на двери. Наверное, это и есть ручка, которой можно открыть дверь.
Кукла поднимает руку и берется за ручку.
Я поднимаю руку и берусь за ручку.
Меня прошибает холодный пот. Я и есть кукла! Это я бесконечно долго лежал на бежево-сером полу комнаты с тусклыми желто-оранжевыми стенами. Это я страдал от невозможности совершить хоть какое-то движение. Это я победил непонятное наваждение и смог добраться до двери. Но… Кто я?
Поворачиваю ручку и открываю дверь. Передо мной маленький коридор. Передо мной коричневая, как дверь, стена, пол и другие стены желтого цвета. Слева и справа – двери. Левая дверь закрыта, правая – открыта и за ней видно какое-то помещение. Передо мной лежат черно-зеленые кроссовки. Надеть их? Наверное, не надо. Смотрю на свои ноги и руки. Они гладкие и равномерно окрашены, как у куклы.