Люблю ходить в походы по лесам и речкам, стараюсь обычно в одного, такое то единение с природой получается. В 06 году, в конце сентября, решил я на Конжаковский камень пройти. Добрался до Кытлыма а от туда пара суток пешком по тракту. Топал я топал и решил немного срезать через лес, ну и как полагается - слегка заблудился. После четырех часов плутаний, с трудом сориентировался по карте и понял, что конкретно отвалился в сторону. Уже начинало темнеть и пошел сраный, мелкий дождичек. Палатку ставить под ним мне решительно не хотелось и я решил ночку отсидеться в Растессе. Выбрал направление и попер. Когда совсем стемнело я наконец вошел в поселок. Поселок давно заброшен, кому интересно, инфу по нему гуглите сами. С фонарем на башке, отыскал избу с более-менее целой крышей. Решил устраиваться на ночлег, нашел сухих досок и пару поленьев, затопил гнилую буржуйку, которая еще каким то чудом не сгнила окончательно, расположился на полу на спальнике, пожрал тушняка, потупил немного в карту и как то незаметно уснул. Проснулся среди ночи от протяжного скрипа с улицы, как будто ноту сверчка растянули секунд на 30. Дождь кончился, в окно здорово светила луна. Первая мысль, что надышался угарным газом от гнилой буржуйки, вот меня и плющит. Лежал минут пятнадцать с открытыми глазами. И тут опять этот протяжный скрип повторился, но гораздо ближе, как будто уже из двора дома. Сон у меня сняло как рукой и из жопы выпал первый кирпич. Сказать, что я прихуел - это ничего не сказать. Я сел, фонарь включать не стал, чтоб себя не демаскировать, да и при луне все видно хорошо было. Нащупал рукой свой топорик, которым доски кромсал в печку и стал ждать, что же за хуйня будет твориться дальше. Ждать долго не пришлось, за входной дверью что то зашуршало травой приближаясь. Я думал, что обдристался со страху, потому что под жопой стало липко и холодно. Я привстал и шуршание сразу прекратилось. Подойдя к двери на цыпочках, встал сбоку от нее и притаился с топором наизготове, чтобы проломить голову любой хуйне без разбору, которая бы попыталась пробраться в дом. Так простоял минут тридцать наверное и когда уже опять посетила мысль, что меня всетаки таращит от дров поганых, в дверь мощно ударили, притом так, что аж все вздрогнуло и повылазили гвозди из петель. Вот тут из меня кирпичи посыпались как из перевернутой, перегруженной фуры . Наверное я заорал. В окно я увидел, что через небольшое поле, прямо под луной, в сторону леса, бежит на двух ногах ростом пониже человека какая то хуйня в тряпках. Дверь я завалил остатками мебели, оставил только окно и до утра просидел рядом с ним, трясясь от страха. Как только рассвело и меня более-менее отпустило я собрав манатки бегом оттуда съебался. Бежал не останавливаясь, через лес до самого Кытлыма. Потом на Конжак я уже в одного не ходил, ходили с друганом, заходили в Растесс, но ночевать там очковали. Такая вот стори.

>>160142413
>Какое-то очень сильное чувство ужаса. Будто за тобой наблюдают десятки глаз из кустов и как только ты расслабишься они накинутся на тебя.
Про это даже игра в жанре хоррор есть.

Надо на ночном было.

Сап, анончег. Мне постоянно снятся сны в которых я вижу болото. И когда я смотрю на него стоя посреди всего этого увядшего мира природы, то слышу гул из-под земли. Он монотонный и такой сильный что я слышу как он гудит у меня в груди. Иногда я слышу звуки, подобные движению огромных механических деталей. Будто под болотом находится огромный механизм, который стучит, жужжит и воет круглые сутки. Я думаю оно живое и оно зовет меня каждую ночь

Сап, крипачище. Что ты знаешь об архангельской тайге? Готов спорить, первым в голову приходят болота, клюква и Ломоносов с рыбным обозом. А я тебе расскажу пару охуительных историй, которые вспомнил на днях, разгребая старые бумаги (у меня довольно ёбнутая привычка хранить всё, от писем до налоговых квитанций, что-то вроде архива без цели). Благо, сейчас на дежурстве дел практически нету, и я могу их оформить относительно удобочитаемо.

Перечитывал старые письма от тётки из деревни в Архангельской области, куда я ездил малым пиздюком и постарше. Собственно говоря, последний раз я там был года три назад. Ездил помогать тётке с переездом, да не случилось, поэтому пришлось хуи пинать, заниматься мелким хозяйством, починкой разной деревенской техники (хули, элехтрих на деревню приехал!) и выпивать с местными. Мужики, правда, на деревне остались те, которых на том свете с фонарём ищут, но, взамен на вкусный домашний самогон они получили благодарного слушателя восхитительных деревенских историй. Особенно выделялся дед Лучок, он же Николай Лукич, который, несмотря на основательно запенсионный возраст и привычку побаловаться спиртиком, сохранял живость ума и вполне себе здравую память. Если пересилить первое впечатление, конечно, потому что внешне он был похож на состарившегося мента из фильма «Груз 200». Колоритный дедуган, короче. Дед Лучок родился в настолько глухой архангельской перди, что там даже не было электричества, сельсовета и церкви. Как обычно для той местности, все эти «блага» цивилизации были в деревнях поближе к центру сельского поселения, самой крупной деревне округи. Деревни же там и до сих пор располагаются вдоль местных рек, коих в области натурально сотни. Если деревни заглублялись от реки в лес, то они неизменно мельчали, дороги к ним были всё хуже, народ в них всё темнее и неприветливее. Лучок родился в одной из таких лесных деревень, Нижней Войданьге. Ты не найдёшь, кстати, эту деревню, как и сотни подобных ей, в документах. Всякие учётчики-переписчики ебанели от обилия местных топонимов и от того, что деревень с одинаковыми названиями могло быть пять-семь в радиусе сотни вёрст, поэтому населённые пункты заносились скопом под новым именем, например, Филимоновское сельское поселение. А местные чётко делили внутри поселения свои деревни под их старыми названиями, от чего всякие представители власти ебанели повторно. Дед Лучок охотно рассказывал про свою малую родину. Нижняя Войданьга — деревня старая, и стояла всегда у речушки, но с годами речушка измелела и заболотилась. Остались заготовки леса, промыслы ягод и грибов да добыча торфа. Пару раз в год приезжали подводы, привозили новости, скупали добытое, продавали соль, спички и прочие бытовые необходимости. Ничего экстраординарного. А вот на мой вопрос про Верхнюю Войданьгу, ведь, рассуждая логически, должна быть и такая, Лучок и рассказал мне историю, которую я и хочу тут пересказать.

Верхнюю Войданьгу ещё при царском режиме сжил мшец. Местный бобыль-дурак пошёл в болота за мхом, чтобы мшить избу на зиму, а принёс дурной мшец. По рассказам Лучка, это как обычный болотный мох, только синюшный и пахнет сеном с покоса. Если его находили понемногу, то собирали, сушили и торговали им с ненцами и комяками, а ежели набредали на поляну дурного мшеца, то обмечали её за полста шагов и ближе не подходили. Широко он не расползался, и на болотах запросто ориентировались ещё по прапрадедовским меткам. А то с таких полян не выйдешь. Насколько я понял из историй Лучка, стоило зверю, скотине или незнающему человеку зайти на мшец, как он выпускал споры или газ, который вызывал паралич. А тут бобыль дурным мшецом замшил избу на зиму. А следующим летом выяснилось, что если и распознали деревенские мшец, то не успели эту избу спалить. Или уже не смогли. Или, что мне теперь кажется более вероятным, не захотели. Пришлось за них нижневойданьгским, которым обозники о беде рассказали, поработать. Потому как нашли они на месте соседней деревни только поросшие мшецом срубы и тяжёлый густой запах сенокоса, хотя трава только встала.

Погоревали мужики, да и сожгли там всё, до куда и до чего добрались, обложив бывшую деревню в полторы дюжины дворов валежником и окопав по кругу бороздой. Остались развалины в кольце пепелища да название. Власти никогда особо не интересовались делами местных, а что до самих местных, так там это было воспринято как суровая реальность, что уж. Дорогу в Верхнюю Войданьгу перекопали, в ту сторону старались не ходить, скот с той стороны не пасти. Так бы и шли дела у Нижней Войданьги по-старому, если бы не один случай, уже из нашего, более знакомого и привычного двадцатого века, свидетелем которого был сам Лучок.

В первые послевоенные годы привезли обозники по лету трёх геологов. Ну или не геологов, но тех, кто занимается исследованием местности на предмет промышленной разработки торфяников. Назову их геологами. Деревенские их приняли, поселили у Луки, бати Лучка. Суть да дело, пошли геологи на следующий день на болота. От проводника отказались, побаивались, видимо. Их понять можно, местный народ, как рассказывали, излишним гостеприимством не отличался. Было им только сказано, чтобы не совались в сторону Верхней Войданьги, если вернуться хотят. Как могли, объяснили, что с той деревней случилось. Потом, правда, выяснилось, что напрасно — геологи смекнули, что от них, а стало быть, и от советской власти, там спрятать что-то хотят. Собрали они мешки и инструмент и двинули как раз по направлению к пепелищу. Местные отговаривать не стали.

На третий день одного из геологов нашли на окраине деревни. Искали свинью, подрывшую ограду и сбежавшую на опушку, а нашли его. Изодранный ветками, покрытый сизым мехом того самого дурного мшеца и ослепший, он наощупь двое суток выползал через болота. Кликнули мужиков, с ними увязался и Лучок, тогда ещё десятилетний пацан. И вот почти через семдесят лет он рассказывал, как его отец Лука стирал с искалеченного геолога мшец кстати прихваченным из деревни керосином, как бабам велели протопить баню и выгрести угли, чтобы уложить беднягу там. Сами же мужики, снарядившись керосином, кольями и верёвками, пошли выручать оставшихся двух исследователей.

Добрались до пепелища, тогда уже заросшего, за полдня хода. Запах сенокоса почувствовали первым, потом уже увидели серо-синий ковёр в кольце высохшей не по сезону травы. Ни деревьев, ни кустов. Лучок живо описал поляну мшеца, гнетуще спокойную и ровную, за исключением двух замшелых то ли кочек, то ли как будто дерево пополам сломалось. Кочка или пень, который повыше, был на вид в полсажени и еле заметно покачивался. Его-то и вытащили с поляны верёвкой. Не ошиблись, это был один из геологов. Они нашли, в общем, что от них пытались скрыть.

Геолог был ещё жив, сипло хрипел сквозь корку мха, плотно покрывавшую всё его тело даже под одеждой. Его оттащили от поляны мшеца, попытались очистить лицо. Мелкие корешки мшеца пришлось вырывать прямо из размякшей бледной кожи. Когда убрали слой мха со рта, хрип стал немного разборчивее. Геолог пытался сказать что-то. Дед Лучок смог только разобрать слова «бог в болоте», «свет божий там», «к богу-то пустите». Потом геолог внезапно попытался встать, упал ничком, попытался ползти, но затих ещё до того, как мужики вышли из ступора. Его потом сожгли на валежинах, которыми, как и пару веков назад, обложили серый пятак поляны.

Уцелевший геолог выжил. Глаза он потерял, да и ногу одну Лука собственноручно отнял ему пилой, так как мох попал в сапог и сильно объел там мясо. За геологами через месяц приехал вездеход. Приехавшим объяснили, что произошло, проводили на место беды. А ещё через месяц приехали солдаты на грузовиках. Солдаты остались, а грузовики увезли всё немногочисленное население Нижней Войданьги сперва в Плесцы, где теперь находится космодром и город Плесецк, потом расселили по югу области, велев не распространяться. Так и попал Лучок с отцом в деревню к тётке, устроился сперва в семилетку, потом в леспромхоз, потом на пенсию, гнать самогон и рассказывать охуительные истории.

Такая хуйня, анон. Может, дед и напиздел, но история сама по себе вышла неплохая. Вспомню что ещё, напишу.

>>160150823
Белорусские земли издревле были густо покрыты дремучими лесами и многочисленными болотами, богатыми не только ягодами, грибами или дичью, но также и болотной железной рудой. Как только люди научились добывать из болотной руды железо, и из него можно было изготовить более надежные орудия труда, домашнюю утварь, оружие, оно заслужено обрело уважение человека. Тогда и пополнился пантеон языческих духов еще одним героем — мифическим великаном-волотом, хранителем белорусских болот и заболоченных лесов — Железным Человеком. Он представлялся железным великаном и наделялся свойствами этого металла: твердостью, жесткостью, холодностью, что порождало безжалостность и враждебность. Он даже стал своеобразным оберегом в роли пугала-хапуна, особенно на Полесье, где было множество непроходимых лесных чащ и топких болот с чёрными пропастями трясин, смертельно опасных, особенно для детей и домашних животных.
Некоторые исследователи отмечают, что железный мотив в мифологии белорусов и других славянских народов нередко выполняют функцию отпугивания. Так, у белорусов-полешуков это Железная Баба, живущая под мостом или железнячка — старуха, которой пугали детей, чтоб те не ходили одни в поле или огород, а также русалки-цыцохи, которые имеют железные груди, и множество прочих. В сказке «Таратурка» Баба Яга Железная Нога помогает герою-богатырю оболеть мать-змею и ее сыновей — многоголовых змеев, их жён и дочерей — ведьм. В сказке же «Цар Васіль» царю-богатырю сообщает Василь-поляк: «Заўтрашні дзень на нас нячыстая — Баба Юга Зялезная Нага на ступе едзець і зялезным таўкачом паганяець — пашлець войска!» Также железный человек может быть сопоставлен с образами великанов-волотов, которые являются, полностью закованными в железные латы. В волшебных сказках («Дух у блакітным святле») Железный Человек исполняет волю юноши, владеющего волшебными предметами, дающими власть над Железным Человеком. Образ Железного Человека прослеживается в сказках других соседних народов и свидетельствует о том, что на славянских землях на смену бронзовому пришел железный век (291: с.167; 403: с.122-125; 33: с.63-64 по 1035: с.193, паводле Г.А.Цыхуна).

Отмеченный в центральном Полесье мифологический пер­сонаж "Железный человек, который живет в болоте" находит неожиданное соответствие в широко из­вестном на Балканах сказочном образе, болгарский Железен човек, сербохорватский Гвозден човек. Оставляя в стороне рассмо­трение возможных неславянских параллелей, а также связь ука­занного персонажа с другими (белорусская Жалезная баба, сербский Гвоздензуб и другие), следует отметить поразительное совпадение характерологических черт мифологического образа, что, по словам К.Мошинского, в первую очередь должно учитываться при идентификации (Мошинский, 1967). Кроме атрибутивного со­четания, содержащего два элемента (железо+человек), наблюдается совпадение также третьего, адвербиального эле­мента ("болото"), сродни пассажу из сказки, записанной в р-не Сливена: "Утива тоі нъ г'ол'ъ, извиква, и излиза идин жи­лез'ън чувек" (Панайотов, 1901). Субститутом этого элемента в Полесье может выступать "лес", как нейтрализация противопо­ставления "лес-болото" в Полесье (Оссовский, 1939; Толс­той, 1969), а на Балканах — "колодец" (Кулишич, 1970). Если принять в качестве мотивирущей исходной точки связь понятий "железо" и "болото" (наличие железных болотных руд в Полесье), то южнославянский субститут должен рассмат­риваться как забвение первоначальной основы, на которой мог возникнуть указанный мифологический образ .

Што яму сонечны прамень

І гэты свет дзівосны?

Ляжыць у багне Аржавень —

Лянівы, брудны, млосны.

З надзвычай тоўстым жыватом,

Санлівы, як балота.

Ён зрэдку хвошчацца хвашчом,

Калі хвастаць ахвота.

Іржой пакрыты, як луской.

Сумуе ў адзіноце.

Заўжды: і летам, і зімой

Гніе ў сваім балоце.

Міхась Башлакоў

По белорусским поверьям оржавеник — один из болотников, хозяин оржавиня — болота, покрытого ржавчиной.

Какъ извѣстно, оржавень (оржавина) представляетъ послѣдыша между болотными топями, къ которой не идутъ за кормомъ и питьемъ даже нуждающіяся животныя: крайне скудная, жесткая осока да хвощъ и желтожелѣзистая вода оржаавени вредны и приторны; то-же свойство воды не даетъ возможности ютиться здѣсь и такой животной мелочи, какъ лягушки, піявки, черви, жуки и прочим. Ясно, что оржавень въ конецъ загажена ютящимся здѣсь оржавеникомъ, который даже не хочетъ прикрыть срамнаго обиталища своего; эти мутные пузыри да "сало" (желѣзистыя свѣчи) краснорѣчиво свидѣтельствуютъ о наивысшей загаженности оржавени. Каковъ же долженъ быть жилецъ ея? Грязно-рудый, съ непомѣрно толстымъ животомъ и тонкими, какъ стебель хвоща, ногами, съ ржавыми прилипами ко всему его покрову, непрестанно рыгающій, оржавеникъ не можетъ привлечь къ себѣ вниманія даже неразборчивыхъ нечистиковъ; всѣ же живыя существа сторонятся и обиталища его. Такимъ образомъ оржавенику весьма рѣдко приходится имѣть жертву: животное забѣгаетъ въ оржавень второпяхъ, спасаясь отъ преслѣдователя-хищника, а человѣкъ зайдетъ развѣ при ненормальномъ состояніи. Въ то время, когда болотникъ и багникъ могутъ зимою, например, обмануть прохожаго и проѣзжаго, оржавенику не удается закрыть своего срамнаго обиталища: если оржавень кое-какъ закрылась льдомъ и запорошилась снѣгомъ, тотъ и другой непремѣнно выдадутъ притонъ оржавеника своею буро-желтою окраскою.

Оржавеникъ пока-что пользуется большимъ покоемъ, чѣмъ его помянутые собратья, потому что знойное лѣто не высушаетъ оржавени, а людямъ не нужна эта срамная, крайне непроизводительная земля: нечистику остается валяться на днѣ своего обиталища, наслаиваться прилипами да поддерживать срамную муть оржавени.

K.Я.Никифоровскій "Нечистики. Сводъ простонародныхъ
въ Витебской Бѣлоруссіи сказаній о нечистой силѣ"

Тред еще жив?

Я надеюсь они там и остались?

Двощ, я знаю, что сейчас не время для такого треда, но я должен высказаться сейчас. Я проснулся и должен сказать. Мне снятся странные сны и на ум приходят странные мысли. Мне снятся болота, огромные древние болота, вечные, покрытые дымкой, ждущие. И там, в них, будто шевелятся некие машины. Какие-то шестеренки, ржавые, гигантские шестеренки, которые торчат огромными зубцами, словно верхушки айсбергов стоят над болотами. Они движутся, и я знаю, что под этими болотами существует нечто механически-живое, искусственное творение, которое никто никогда не создавал. И двигаются гнилые поршни, кипящая топь в тишине извергает торф и пар, над болотом стоят синие огни, и то, что не должно жить и никогда не было живым, чудовищная помесь металла и гниющих растений, живет там и ждет.

Я все утро просматриваю болота на Гугле. Я удивился, когда понял, что их так много в России. И они огромны, и большую их часть никто никогда не видел. Я сижу, и меня немного трясет от приснившегося кошмара и от того, что могут скрывать болота.


Теперь этот тред не утонет.

>>160162262

>>160164020
Долбоёб?