>>161170206 (OP)
bump

>>161170206 (OP)
bump

>>161170206 (OP)
bump

Lurkmore.ru/копипаста

Или как то так.

>>161170404
Там только старые, их все читали.

>>161170206 (OP)
bump

>>161170206 (OP)
БАМП

>>161170206 (OP)
На пикче ария аа или я долблюсь в глаза?

>>161170738
Не, оригинальный арт

>>161170206 (OP)
Я приехал на час раньше. Боялся в пробку попасть и вот бля, мерзну теперь у подъезда как мудак, зайти - не зайти. «А, хуй с ним», - собрался с духом, достал мятую бумажку и набрал код. В лифте причесался, галстук поправил, нервничаю – в первый раз все-таки.

Дверь открыла женщина лет сорока с небольшим. Длинные черные волосы, помада слишком яркая, но ей идет. Взгляд строгий. Сразу почувствовал себя виноватым, хотя с чего бля. Кожаная жилетка, на шнурках вся и видно грудь. Белую, как мел, или просто с черным контраст такой. Юбка слишком короткая, еле пизду прикрывает. Зато сапоги почти до нее достают.

- Ну вот, а говорил долго ехать, - даже не поздоровалась.
- Я …
- А ты у нас в первый раз, да? Я тебя раньше не видела.
Я кивнул. К горлу подкатил комок и ладони вспотели.
- Ботинки с курткой можешь здесь оставить и в комнату проходи, - в голосе сталь.

Разделся и в комнату. Полумрак, шторы плотные и свет практически не пропускают. Она зажгла настольную лампу и включила музыку. Меня поразила кровать, такую большую я еще не видел никогда. Человек пять положить как нехуй делать. Удивил шкаф, вернее не сам, а резиновые хуи на полках. Различных размеров и диаметров, в количестве для одной пизды явно избыточном. «Пизда-гурманка», - подумалось.

- Мыться будешь?
-Нннет, - от волнения я стал заикаться.
- Раздевайся.
-Что?
- Ты что не слышал? – В руках у нее появилась плеть. – Раздевайся!
- Я …
- Будешь говорить когда я разрешу! – плеть обожгла ноги.
Дрожащими руками снял пиджак, галстук. Пуговицы на рубашке никак не хотели расстегиваться…
- Быстрей! – второй удар. Хотел было спросить снимать ли штаны, но, получив третий раз, понял без слов.

- На колени! – На этот раз повторять второй раз не пришлось. – Вылижи сапоги, видишь, какие они грязные.
На самом деле они были чистые, но спорить я не стал. Тем более что плеть то и дело прохаживалась по моей спине.
- Хочешь полизать пизду? – Судя по голосу отказ грозил реальными проблемами.
- Да … - прошептал я продолжая вылизывать сапоги.
- Что? – чувствовалось я конкретно ее разозлил, - А где «моя госпожа»? Сучка! Блядь! Да ты охуел!
- Да! Да! Моя госпожа! – едва сдерживая стон от новых ударов, закричал я.
- Вот так то лучше! Только это надо заслужить, - она расшнуровала жилетку и освободила грудь, - Полижи, если мне понравиться – получишь пизду.

Я вылизывал грудь как мог, старался изо всех сил. Не то что пиздятины так хотелось, скорей наоборот. Но в руках она по прежнему держала плеть.
- Да … хорошая сучка, - почему-то она обращалась ко мне в женском роде, - Соски покусай … да … осторожней … теперь другой … - судя по всему ей нравилось. Привстал и у меня.
- Ладно, - плетью отстранила меня от груди и задрала юбку, - Лижи, заслужил.

Опустился ниже, запах немытой пизды ударил в нос. Стараясь дышать ртом, языком раздвинул половые губы …
- Ну? – теперь плеть достала до жопы.
… И с наигранной страстью стал вылизывать вонючую плоть. Судя по всему ей нравилось, она стонала и совсем меня не била. Я тоже возбудился, все-таки пизда есть пизда. Рука сама легла на хуй.

- Что? – она подала назад и ударом ногой в грудь оттолкнула меня, - Кто тебе разрешил дрочить, ебанная тварь? А, сучка? – плеть снова заходила по моей спине.
- Простите моя госпожа, - похоже, я полностью вошел в роль.
- Блядина! Дрочит на меня! Сучка!
- Простите госпожа … простите … - самое странное я реально чувствовал себя виноватым.
- Ну ладно, - меня наконец простили, - На вот, одень, - она достала из шкафа и кинула мне женское платье. Желтое с крупными белыми ромашками. И черные чулки в сеточку. Сама взяла с полки хуй на ремешках и ловко нацепила его.

- Я не буду …
- Чего? – она снова взяла в руку плеть.
- Не буду! Хватит! Только блядь тряпки женские я еще не носил! Да иди ты на хуй! – я взял свою одежду и начал одеваться.
- Ну не хочешь как хочешь, надо было сразу предупредить что без переодевания, - она выглядела немного растерянной.
- А еще раз плеткой меня ебнешь, сама пизды получишь! - я вышел из себя и теперь меня было уже не остановить.
- Сказал бы, что не нравится, хуйли ты молчал?
- Хуясе, меня пиздят и мне же нравиться должно!
- Что, и в жопу ебаться не будешь? – в сомнениях хуй резиновый на поясе теребит.
- Себя выеби! В жопу!
- Так чего ты хочешь, объясни, - в глазах удивление.
- Уже ничего!
- А хуйли пришел тогда?
- Маша пригласила! С мамой блядь познакомить!
- Маша? – она села на кровать, - А ты … вы … Слава?
- Ну.
- Ой, Славик, да что же я … Машенька столько о вас рассказывала! Да вы садитесь, что же это … Очень рада что наконец познакомились! А то все не заходите и не заходите. Я Машеньке говорю постоянно, что же это Слава к нам не заходит … - ее монолог прервал звонок в дверь. – Вы подождите, я сейчас!
Я не стал ждать и вышел в коридор.

- Слава, вы вон в ту комнату проходите, - она указала на закрытую дверь, - Машенька там уроки делает. А я как освобожусь, сразу к вам. Вы уж извините что так … - смущенно улыбаясь она подтолкнула в комнату затянутого в кожу прыщавого юнца. – Только не уходите, - последняя улыбка и дверь захлопнулась.

- Раздевайся! – послышалось из-за двери. Слава богу, на этот раз не мне.
Я оделся и тихо выскользнул на лестницу. Если хотят, пусть ко мне приходят. А я в рот ебал!

>>161170206 (OP)


Сегодня ты - Шестёрка. Личные помощник блатных или «приблатнённых». Практически то же, что и «шестёрка». И тех, и других в отсутствие поддержки и защиты тех, кому они прислуживали, часто каким-либо способом переводят в «обиженные».

>>161170823
Ладно

Сталкер клещ. Лучшее, что было создано на харкаче.

>>161170799
Охуенно.

>>161170907
Дак где? Лей

>>161170206 (OP)
Ну же, ананасы бамп

Повтор с предыдущего треда: lurkmore.to/Копипаста:Аня

>>161170206 (OP)
Витек собирался на работу. Привычно позавтракал внутривенно и поехал.


Судьба таких, как Витек, обычно предрешена с самого рождения. Отец гнил в лагерях, мать – алкашка, старшая сестра - шалава. Барак на окраине городка, повальное пьянство, мрачная депрессивность, грязь и полная безнадега.

С детства они дружили втроем – Витек, Колян и Санек. Все трое росли как беспризорники, родители пили-дрались-воровали-сидели, а дети рыскали по дворам-чердакам-подвалам, вечно грязные и полуголодные.

Друзья учились в одном классе. Впрочем, школа была лишь средством от скуки. Никто из них никогда не делал домашнее задание и даже не имел портфеля, – в младших классах носили учебники в пакетах, в средних – таскали только тетради, в старших и вовсе ходили налегке. Выгнать из школы все равно не могли – в их районе она была единственной и постоянно находилась под угрозой закрытия. Учеников мало, каждый на счету, а учителям работать негде. Хоть и не платят зарплату, но за места все равно держатся.

Класса с пятого пацаны выпивали и нюхали клей. Годам к пятнадцати, окрепнув физически, наслушавшись рассказов бывалых сидельцев и пропитавшись босяцкой романтикой, стали ездить на электричке в Москву – на заработки. Воровали по мелочи, снимали куртки с лохов, выворачивали карманы у пьяных и просто хулиганили. Было весело, и даже перспектива зоны не пугала – в их кругах она была очередным этапом в жизни, как у других людей армия или институт.

Когда в конце 90-х все массово подсели на героин, друзья тоже не избежали этой участи. А как иначе – шальные деньги, мелкокриминальные круги, и все атрибуты босяцкой жизни. Поначалу героин воспринялся как альтернатива пьянству, и Витек наивно полагал, что обманет судьбу, не будет пить и его жизнь пойдет по иному сценарию, нежели у его родителей. Но всем давно известно, что героин и алкоголь – вечные спутники. Торч-кумары-запой-торч – схема проста и стара, как мир. У Коляна этот круг прервался на два года армии, у Санька – те же два года, только зоны. Потом все вернулось на круги своя, да еще и с пущей интенсивностью.

У Витька не было ни армии, ни зоны. Первой – потому что у него никогда не было паспорта, нигде на учете он не стоял и в природе как бы вообще не существовал. Второй – по причине банального везения. Хотя дел хватило бы на несколько томов. Пару раз его ловили на мелочевке, но он без всяких раздумий сдавал знакомых барыг, закупался, и, получив обещание в следующий раз посадить наверняка, отпускался.

Когда Витек разменял третий десяток, до него дошли слухи, что отец помер на зоне от туберкулеза. Никаких эмоций от новости Витек не испытал – он уже давно ничего не чувствовал, кроме боли на кумарах и короткого кайфа при раскумарке. Все остальное – перманентная депрессия и душевная пустота. Да и отца-то он почти не знал.

Сестра опустилась и тусила на трассах – то в Подмосковье, то где-то в Воронежской области. Мать окончательно спилась и потеряла остатки человеческого облика. Оставалась тетка в Сызрани, которую Витек видел один раз в раннем детстве. Материна младшая сестра, жила вроде бы неплохо, под забором уж точно не валялась.

Жизнь радовала Витька все меньше и меньше. Здоровье становилось все хуже, героина требовалось все больше, а деньги доставались все труднее и труднее. Уже и у детей карманы выворачивал, и старушек трубой по голове в подъездах бил, и еще много чего нехорошего делал, - но с каждым разом добыча была все скуднее.

А тут еще напасть – героин стал дефицитом, бодяжиться стал ужасно, дорожая при этом с каждым днем. Да и найти его стало порою невозможно.
Каждый выкручивался как мог. Кто не совсем сторчался – соскакивал, кто-то уходил в чистый алкоголизм, более пронырливые мутили винт и джеф, хотя эти вещи все больше становились доступными только избранным. Кто-то садился на легальный кодеин, но не все могли себе это позволить – денег требовалось куда больше, чем на героин, эффекта намного меньше, да и не у каждого организм позволял по сто таблеток в день жрать.

Иногда где-нибудь проскакивали семечки, где-то мутили дезоморфин (многие с ним боялись связываться, но большинство просто не умело готовить). И все чаще старые торчки, похоронившие легион приятелей и сами ставшие живыми зомби, вспоминали райские времена, когда все торчали на ханке. Все сходились во мнении – если б не героин, этот Эдем продолжался бы и по сей день.

И тут появился коаксил.

>>161171815
Поначалу торчки восприняли с воодушевлением – надо же, порою получше бодяжного герыча прет, и легален! Но скоро все поняли, что это конец. Что героин был цветочками.

Витек, как и Колян, Санек, и все их знакомые торчки подсели на коаксил. Через некоторое время поползли неприятные слухи, а еще чуть позже Витек стал встречать знакомых с черными пальцами, с гноем, сочащимся из ног, а кого-то уже без конечностей. Но воля была уже настолько сломлена, что он думал – будь что будет, лучше сдохнуть поскорее.

Кололся Витек тогда исключительно в ноги – на руках уже давно не было вен. И, когда ходить стало очень трудно, и после каждого шага на дороге оставался гнойный след, он пошел в больницу. Вмазался, и кое-как доковылял до гнойной хирургии.
Единственное, что он помнил о том периоде – как персонал сильно всполошился, прозвучало слово «реанимация» и ему что-то вкололи.

Месяца два выпали у него из памяти.

Когда пришел в себя, не обнаружил собственных ног. Потом врачи объяснили – еще чуть-чуть, и он бы сдох. Ноги сгнили почти полностью, удивительно, как он еще ходил – гнойный процесс практически вплотную подобрался к паху. Еще на левой руке отрезали большой и указательный пальцы.

Витек тогда еще подумал – как же он будет мутить, без ног-то. О том, что теперь придется совсем завязать, мыслей даже не было.
Еще у него нашли ВИЧ и гепатит С. О наличии их у себя Витек догадывался и не особо удивился. Из-за ног он расстроился куда больше.

Пока он находился в беспамятстве, в его окружении произошло несколько событий. Померла мать – замерзла пьяная в сугробе. Двинул кони Колян – отрезали руку, во время операции и откинулся, от чего – неясно. Санек тоже помер – залез в чью-то хату, поймали с поличным, через несколько часов на кумарах в камере не выдержало сердце.

За это время нарисовалась шустрая и пронырливая тетка Ленка. Похоронила сестру, оперативно оформила Витьку все документы и опеку над ним.

С мужем давно развелась, он дал ей денег на первое время и выгнал. Своего угла нет, приехала к сестре в Подмосковье. Да как удачно – та почти сразу померла, и Ленка оказалась владелицей квартиры в бараке. Жить там, конечно, ей очень не хотелось, но лучшего варианта пока не было.

Оказавшись с немощным Витьком на руках, Ленка стала лихорадочно соображать, что же делать. Самый простой вариант – бросить его и уехать, вариант сложнее – отвезти его в какой-нибудь приют для инвалидов, продать квартиру и уехать подальше. Но ехать-то было некуда, а квартира стоила мало. И тут пришла радостная весть – барак снесут, жильцов расселят.

Полгода, конечно, пришлось Ленке помучиться – Витек ходил под себя, делать самостоятельно ничего не мог и постоянно ныл. Однажды взял и перерезал себе вены. Уставшая от него Ленка, вместо того, чтоб вызвать скорую, села рядом и стала ждать, пока помрет. Но, видимо, кровеносная система торчка перестроилась на иной лад, и крови вытекло всего чуть-чуть. Тогда тётка все же вызвала скорую, приехавшие медики брезгливо перевязали Витьку руку и уехали.

>>161171869
Наконец барак расселили. Всем жильцам дали по комнате в общаге почти с такими же условиями, какие были в бараке. Ленка же подсуетилась и ей, как единственной кормилице недееспособного инвалида первой группы дали квартиру. Правда, однокомнатную и в еще более дальнем Подмосковье, но все же это не барак, почти неотапливаемый и почти всегда без воды.

Пособие по инвалидности и по опекунству худо-бедно, но жить позволяло.

Ленка поставила ширму, разделив комнату на свою половину и витьковскую. Устроилась в универсам продавщицей. Стала пытаться строить личную жизнь, но годы уже не те, поэтому дальше интрижек с грузчиками в магазине не заходило.

Витьку купила хорошую коляску, он уже смирился со своим положением, приспособился, даже иногда улыбался. Но жить ему было очень и очень скучно. С ногами-то, может, повеселей было бы.

Неизвестно каким образом Ленка познакомилась с пиарщиками одного набиравшего вес чиновника. Тот баллотировался в депутаты от округа, и Витька впутали в предвыборные интриги. Ему сделали практически настоящие документы, согласно которым он был участником второй чеченской войны, где и лишился ног. И даже получил какой-то орден. Документы были настолько правдоподобные, что под шумок Ленка оформила еще и пособие как участнику войны.

К ним домой несколько раз приезжала съемочная группа, пиарщики, сам будущий депутат, журналисты. Снимали предвыборные ролики, как чиновник заботится о социально незащищенных и обещает заботиться еще больше; социальные репортажи по одному сценарию – как плохо живут инвалиды, что государство забыло тех, кто пострадал за него, но есть еще неравнодушные люди. Ленка жалостливо рассказывала, что приходится покупать дорогие лекарства, что в одной комнате им очень некомфортно и прочие слезливые басни. Витек повторял на камеру одни и те же сказки о том, как горячо любил родину и пошел добровольцем, но правительство его предало, - с каждым разом он врал все азартнее, привыкнув к камере и даже наслаждаясь вниманием. Неизвестно, правда, почему для этих корыстных целей не использовали настоящего ветерана – вон их сколько, и почти каждый нуждается.

Кандидат (кстати, ставший все-таки депутатом) подарил Витьку компьютер, и этот момент много раз показывали по телевизору. Компьютер Витек быстро освоил, и жизнь его пошла веселее. Он быстро сориентировался в социальных сетях и начал наводить там шумиху под разными именами. Особенно он любил разводить женщин на сайтах знакомств, представляясь обеспеченным одиноким красавцем и выставляя чужие фотографии.

К женскому полу Витек всегда был равнодушен. В жизни его было две девушки – одноклассница Светка, которую они трахали с Саньком по очереди, и Алина из Выхино, шалава, за чек герыча готовая отдасться хоть последнему бомжу. Впрочем, Витек, по сути, тогда таковым и являлся. А последние несколько лет он и вовсе был импотентом – героин, а уж тем более коаксил, потенции не способствует.

Потом Ленка поняла, что при помощи Витька можно зарабатывать, и активизировалась еще сильнее. При помощи уже знакомых телевизионщиков организовала сюжет – инвалиду войны нужна большая сумма на дорогие протезы. И в конце сюжета – счет, на который добрые граждане могут перечислить деньги. Полученная сумма приятно удивила Ленку, и вскоре они переехали в двухкомнатную квартиру в ближнее Подмосковье. Витек тогда подумал, что отдельная комната ему нужнее протезов – своего уголка-то никогда и не было.

Иногда Витек выходил гулять – вернее, выезжал кататься. Во время одной такой прогулки он встретил дальнего-предальнего знакомого, с которым однажды в одном из многочисленных притонов варили ханку. Каким-то чудом тот узнал Витька, хотя даже хорошо его знавшие проходили мимо, не обращая внимания, – так сильно он изменился внешне.

Слово за слово, и знакомец предложил Витьку выгодное дело – попрошайничать в метро. Витек сначала опешил, быканул, а потом призадумался. По сравнению с тем, чем он раньше промышлял, это – детские шалости. К тому же тут маячили неплохие деньги, да и дома сидеть давно осточертело.

Короче, свели Витька с бригадой афганцев.

>>161170206 (OP)
Утро.
Лучи солнца приятно щекотали твое лицо и ты начал медленно просыпаться. Твои глаза начали скидывать сонную пелену и переместились на календарь. Суббота.
А это значит, что сегодня самый лучший день в твоей жизни!
Сегодня приезжает твой сын.

Ты резко вскочил с кровати и даже не стал застилать ее.
Интересно, и как же ты его встретишь? Прошло уже десять лет после того, как он уехал учиться за границу.
Парню-то сегодня исполняется восемнадцать. Ух!
По случаю возвращения и его совершеннолетия, ему надо приготовить хороший подарок.
Погоди, а ведь ты о нем совершенно ничего не знаешь. Он остался для тебя тем прежним сорванцом, с которым ты часто проводил своё время.
Может, он стал увлекаться музыкой или любит рисовать?
Хм, а может он, как и ты, любит рыбалку? Глупости. Тебе надо отбросить эту мысль. Да, это мечта почти каждого отца. Но сейчас стоит выключить свой эгоизм. Это время прошло. Молодежи сейчас нужно совсем другое, а не сидеть у речки, наслаждаться красивым видом и тишиной, выжидая первую рыбку.

Ты зашел в его комнату. Она совсем не изменилась с того времени, как Славка уехал. Награды за успеваемость в школе все так же стоят на полочках и совсем не запылились. Ведь ты после работы, хоть и уставший, всегда приходишь в комнату и никогда не забываешь протереть их.
Твой взгляд переместился на ваши совместные фотографии.
Вот здесь вы со Славкой занимаетесь уроками, ну, как занимаетесь, он изрисовывает тебя фломастерами. А ты совсем и не против, ведь вам обоим весело. На следующей вы вместе смотрите мультики, хохоча с приключений тех забавных утят.
Здесь Слава гладит в зоопарке зверушку, а ты пытаешься перелезть через забор, чтобы её оседлать.
На другой фотографии вы с ним на футболе, где он забивает свой первый гол, а ты радостно мчишься к нему сквозь весь стадион, а позади тебя бежит школьный физрук, чтобы остановить.
На последней фотографии вы на линейке в школе, где к Славке начал лезть мальчик Ерохин, но твой сын гордо за себя постоял и тебе даже не пришлось вмешиваться. Позже вы вместе сидели в кабинете директора. Но ты не жалел. Ведь ты знал у тебя растет хороший сын. Хороший сын у такого никудышного отца...
У отца, который совсем не знает, чем сейчас увлекается его собственный сын. А виной всему этому ты сам. Из-за твоего неумения пользоваться современными технологиями ты никак не мог связаться с ним всё это время. Хорошо, что он наконец смог дозвониться до тебя.

Ты увидел его первый компьютер, за которым вы ещё когда-то играли в третьих героев. Хм, а может, это и будет лучшим подарком для него, купить новый?
Ты достал газету и посмотрел на цены, а затем пошёл доставать свою заначку. Мда, маловато. В твоей руке оказалась пара сторублёвых копюр. Жалко.
У такого перспективного парня такой неперспективный и бедный отец. Стыдно.

Славке тогда восемь лет было, когда его решили отправить в школу по обмену как выдающегося ученика, где он показал себя еще лучше и остался учиться там.
А приехать он всё это время не мог из-за того, что занят, учится же. Это вам не хухры-мухры.
- Эх, как же я горд за него, - произнёс ты, слегка вздохнув.

Звонок в дверь. У тебя ёкнуло сердце. Славка?
Неужели это он? А ты до сих пор не выбрался из дома и ничего не купил. Поздно же ты, папаша, засуетился!
Ты представил своего сына, который недовольно смотрел на тебя, сверля взглядом и грозясь уехать. Но как бы то ни было, придётся открывать. Ты подошёл к двери и и наконец распахнул её.

На тебя смотрел светловолосый парень, с удочкой и рыболовными снастями в руках.
-Ну привет, бать, - произнёс он ехидно. - Не против, если мы сегодня поедем на рыбалку?
Ты не мог поверить своим глазам. Кинувшись на него с объятиями, ты почувствовал, как твое тело пробил озноб, а сердце начало приятно обдавать теплом твою грудь.
-Да, Славка, я сейчас!
Отвернувшись, ты смахнул одинокую скупую слезу со щеки и резво побежал одеваться. Ведь после рыбалки ты поедешь покупать своему сыну подарок.

>>161171900
>>161171923
Спасибо, анончики. Кидайте ещё

>>161171900
Ну а где логическая концовка?

>>161172526
Афганцами они именовались потому, что у истоков организации стояли бывшие воины-афганцы. В 90-х, в одной из криминальных войн почти всех членов банды переубивали, но название осталось. А в последние годы новоиспеченное руководство бригады решило, что называться афганцами выгодно, и всячески примазывалось к теме ветеранов. Например, организовывали концерты военно-патриотических групп. На деле же – чистый криминал, несколько направлений, и одно хлеще другого. В том числе – попрошайки. Афганцы курировали метро, на каждую станцию ставили своих убогих – нищих, старух, инвалидов, детей. И тут пригодилась военная тема – среди попрошаек были двое ветеранов, оба без одной ноги. Один – после Афгана, другой – первой чеченской.

К Витьку приставили куратора – Леху, молодого крепкого парня, бывшего боксера. Леха контролировал несколько станций. Его обязанностью был контроль над своими подопечными нищими, менять их станциями по графику, забирать у них деньги, решать вопросы с ментами и конкурентами.

Дело Витька было нехитрым. Утром он прибывал на место встречи с Лехой, тот помогал спуститься в подземку, давал напутствие и исчезал. Весь день Витек катался на метро, собирая милостыню, иногда в зале, но в основном в вагонах. Вечером встречался с Лехой, тот забирал половину суммы, поднимал наверх и снова исчезал.

На «работу» Витек надевал камуфляжную форму и орден, в карманах всегда были документы. Лишь однажды он предъявлял их подвыпившему менту, непонятно чего хотевшему.

Поначалу попрошайничать было неловко. Он заезжал в вагон с коробкой, висящей на шее, опускал глаза и молча проезжал. Но быстро привык, стал смотреть людям в глаза, задерживаться возле некоторых. Денег стало больше – если заглянуть человеку в глаза с укоризной или задержаться возле него в ожидании, в большинстве случаев он подаст, да еще и поболе, как бы извиняясь за свою медлительность.

Очень быстро Витек начал разбираться в людях, моментально вычислял, от кого и сколько стоит ждать. Проезжал сквозь вагон уже не жалким и убогим, а этаким наглецом, которому все должны. Заглядывал в глаза равнодушным и как бы намекал взглядом – смотри, сука, не зарекайся.

Сначала боялся, что кто-то узнает. Потом свыкся, что его все забыли.

- Ни с кем не разговаривай, - наставлял Леха. – Встретишь знакомых – делай вид, что это не ты. Если кто лезет с разговорами, проезжай быстрей. В крайнем случае под дурака коси, типа, контуженый. И учти, спалишься – ты нам больше не нужен.

Однажды посреди зала в метро Витька остановила пожилая женщина:

- Сынок, а что протезы-то, не собрали деньги?

- Народ нынче жадный пошел, - вздохнул Витек. – Неохотно жертвует.

- А депутат, депутат не помог разве?

Витек лишь махнул рукой, - прошли, мол, выборы, зачем я ему теперь и поехал подальше от нее.

А как-то раз произошла встреча, которую он явно не предвидел. Он увидел женщину, у которой несколько лет назад отобрал сумочку в ночном парке. Ее испуганное лицо он тогда отчетливо разглядел в лунном свете. Витек хотел проехать побыстрее, но они все-таки встретились взглядами. Она тоже узнала его, и целая гамма эмоций отразилась на ее лице. Женщина положила в коробку сотню, и Витек поехал дальше, ощущая спиной ее взгляд.

>>161172655
Занятие и впрямь было выгодным. За день набиралось несколько тысяч, половина которых оставалась Витьку. Конечно, он еще и кроил от Лехи понемногу. Часть денег он отдавал Ленке, остальное складывал в тайник в своей комнате. Как перестал колоться, тратить-то и не на что стало.

Больше всего денег набиралось в пятницу, когда уставший, но радостный в предвкушении выходных рабочий люд возвращался домой. Многие подвыпившие, соответственно, щедрые. Праздники – вообще золотые дни. Но самые главные дни – это 23 февраля, Дни пограничника и десантника. Пьяные вояки были особенно щедры. Правда, с разговорами приставали и уговаривали выпить, но Витек следовал лехиному совету и косил под дурака.

Со временем Витек узнал о своих коллегах по метро, с некоторыми даже довелось пообщаться. Под лехиной опекой находился юноша с ДЦП, горбатая женщина, скрюченный инсультом мужик, постоянно мычаший и вытирающий капающие слюни, женщина без правой руки, ее дочь, работавшая с табличкой «Помогите, мама умерла» и маленькая сухая старушка Клавдия. Детей, кстати, не все жалели – кто-то видел в них цыганят. И как раз те безногие вояки. Они не знали, что Витек не тот, за кого себя выдает, но догадывались, что с ним не все так просто.

Иногда появлялись самозванцы, с которыми Леха моментально разбирался. Почти каждый день он выгонял бомжей пинками из метро, нередко – прямо на глазах у ментов, они знали Леху, кто-то из них получал небольшую долю с попрошаек, кто-то просто боялся связываться с бригадой. Как-то раз Витек видел, как Леха выволок из вагона старуху и надавал пощечин на глазах у всех.

- Каждую неделю ее выгоняю, - как бы оправдываясь, говорил Леха. – Совсем оборзела. У нее два сына-алкаша, здоровые, и, и она с ними порет. Понимаешь, мы всех их могли бы взять под себя. Но надо соблюдать лимит, понимаешь? Если нищих станет много, денег больше не станет. Во всем нужна мера. Понимаешь, еще надо заботиться о репутации. Многие ведь понимают, что вы не сами по себе. И если мы пустим всяких пьяниц, здоровых, которые могут работать, люди воспримут, что мы наглеем и вообще перестанут подавать. Нам нужны отборные, как ты, как юк тот скрюченный. Ты думаешь, они подают, потому что им вас жалко? Да всем на вас насрать. Людьми движут два фактора. Одни думают, что дадут пару рублей, и через час им воздастся миллионом. А другие просто боятся, что с ними случится то же самое. Витек, пойми, это бизнес. Мы зарабатываем на страхе и корысти. Знаешь, почему самые шикарные точки – у церквей? Потому что ни один человек, верит он в бога или в черта, неважно, не пройдет мимо просто так. Это веками внушалось человечеству, людей с молоком матери разводят уже. Ты видел этих старух, весь день на коленях ползают, молитвы бормочат – думаешь, они в бога верят? Тьфу, *. Да чего я тебе объясняю, езжай давай!

Леха был своего рода менеджером отдела продаж, супервайзером торговых представителей человеческих чувств. Его заработок составлял процент от подаяний, поэтому в его интересах было постоянное бесперебойное поступление средств. Этого требовали с него и те, кто стоял над ним. Была б возможность – Леха ставил бы попрошайкам еженедельный план, проводил бы ежедневные собрания и т.д., короче, делал бы все как в обычных торговых сетях. Он собирался расширить свой «отдел» и вел переговоры с коллегой, который курировал другой участок. У них были какие-то взаиморасчеты, и Леха намеревался забрать к себе слепого деда. Если получится, это будет удача, – дед был весьма ценным кадром.

Витек занял место Клавдии, которая, имея несколько заслуг перед Советским Союзом, получала огромную пенсию и жила в центре Москвы. Клавдии уже стало тяжело ходить по вагонам, и Леха поставил ее вместо выбывшей из движения в результате смешного казуса бабы Вали.

Та несколько лет подряд стояла на одном и том же месте в зале метро с картонной табличкой «Помогите ради Христа». Каждый день Леха приносил ей новую картонку, потому что у Вали была привычка теребить их в руках, и к концу дня они приходили в негодность. Сама же она писать и читать не умела, зато деньги считала как бухгалтер. И вот однажды солдатам, патрулирующим метро и слонявшимся целыми днями из угла в угол, стало скучно, и они ловко подменили подслеповатой Вале табличку. На новой было написано «Помогите ради Аллаха». Полдня невнимательные москвичи и гости города исправно подавали ей, пока какой-то подросток, заметив несоответствие, не сломал Вале челюсть. Но Леха все равно хотел ее убрать – слишком много стала кроить, да и пить стала прямо на работе, не дожидаясь конца дня.

С Лехой они все-таки немного сдружились. Витек рассказывал истории из своей наркоманской жизни, Леха – о том, как гоняли торчков в Люберцах. Однажды, подпитый, жаловался, что хотел когда-то накопить на машину и свалить из Москвы, но втянулся, шальные деньги меняют людей. Очерствел я, говорил Леха, мне уже никого не жалко, и в людей я верить перестал – везде одни твари.

От Лехи Витек узнал немало интересного. Например, что один из главарей бригады – чеченец, и вроде бы даже бывший боевик. Что однажды он сказал воину, который потерял ногу в Чечне, - вот видишь, ты хотел выгнать меня из моей страны, а теперь я пришел к тебе домой и я твой хозяин. Что одно из направлений бригады – наркота, и одновременно с нищими в метро рыщут бегунки.

>>161172682
Получив эту информацию, Витек начал присматриваться к окружающим. И через несколько дней вычислил барыгу. Даже не барыгу, а шестерку барыги, третьи руки, «ноги». Познакомиться с ним не составило труда, и у Витька началась счастливая жизнь. Он снова начал колоться, но теперь у него постоянно были деньги, имелся постоянно доступный дилер, и не было, как раньше, страха быть пойманным.

В тайничок отныне он ничего не складывал – да и зачем? Ведь теперь есть смысл в заработанных деньгах. Раз в неделю-две Витек встречался с барыгой и покупал сразу много – так было выгоднее экономически, да и с точки зрения безопасности лучше встречаться реже.

Однажды, перед какими-то праздниками, Витек решил взять с запасом. Но барыга куда-то уезжал, и сказал, что героин ему продаст Роза, с которой Витек должен встретиться в тамбуре последнего вагона.

Сидит Витек, ждет Розу, представляя ее молодой красивой девушкой. Смотрит – через вагон идет старая цыганка с табличкой на груди «Помогите, дочь умирает», причем подходит к каждому, словно дань собирая. Подойдя к Витьку, задрала юбку, оттопырила трусы и вынула оттуда кулек. Туда же засунула полученные деньги. Буркнула, - удачи, - и сошла. Витек понюхал кулек, померещился запах старой цыганской ы, и он улыбнулся.

Покупал героин он и у цыганенка, что по электричкам с баяном ходил. Тот носил героин прямо в карманах, не опасаясь обыска.
Поначалу Витек дал себе обещание – вмазываться только после работы и только дома. Впрочем, подобных обещаний он давал уже миллион раз, да и контролируемое потребление при постоянном наличии – давно известный миф. И теперь кололся три раза в день – утром, вечером и на сон грядущий. По его собственным нехитрым подсчетам скоро в это расписание должен был добавиться новый пункт – обеденный, ибо с каждым днем восьмичасовой период становился все дольше и напряжнее.

Встала проблема – как не спалиться. Глазные капли, расширяющие зрачки, эту задачу облегчали, к постоянным залипаниям Витек тоже приспособился – когда было совсем невозможно удержаться, он залипал так картинно, что никто не мог догадаться, что перед ними наркоман. Скоро его обдолбанный вид стал его фишкой, придающей ему еще большей убогости.

Но, если рядовых граждан и ментов Витьку удавалось водить за нос, то Леха спалил его через несколько дней. Откатив в укромный угол, надавал сильных щелбанов и приказал уебывать навсегда. Но Витек был мастер жалостливых умоляний и правдивых обещаний, и Леха оставил его. Конечно, он нисколько не поверил старому торчку, просто денег тот приносил больше других. Леха решил повременить, выжать побольше денег и тогда уж решить, как половчее и без возможных последствий убрать Витька.
Отныне Витек стал кроить меньше – нужно было отдавать побольше. Ленке тоже начал отдавать больше – она тоже спалила его, и надо было задабривать. Но на кайф все равно хватало.

Витек своим атрофированным мозгом понимал, что его беззаботная жизнь – до поры до времени. Но он решил, что если Леха выгонит его окончательно, то сам начнет торговать – с барыгой отношения неплохие, если что – впишет. Была, конечно, вероятность, что барыгу закроют, но Витек был уверен – что-нибудь придумает. А уж если совсем прижмет жизнь, думал Витек, вмажусь и вылезу в окно. И так уж засиделся на этом свете. Но эти невеселые мысли появлялись, лишь когда начинало подкумаривать, в остальное время все было просто чудесно.


Часы пик прошли, народу стало меньше. Уже можно было свободно проехать сквозь вагон. Впрочем, даже при очень сильной давке это ему удавалось – сердобольные люди, едва завидев Витька на коляске, чуть ли не залазили друг на друга, но освобождали дорогу. Витьку это нравилось.

Леха задерживался, и это было плохо. Витек уже весь вспотел, начали болеть культи ног и подташнивало. В спинке кресла, конечно, лежал заряженный баян, но перед лехиным приходом вмазываться чревато.

Наконец появился, поддатый слегка.

- Че, кумарит? – усмехнулся злорадно. – Гандон, бля, смотри у меня!

Забрал деньги, поднял наверх и исчез.

Витек покатился по привычному маршруту – к пригородным поездам, по пути заехав в свое укромное местечко – за мусорные контейнеры. Лишь однажды его застала врасплох какая-то женщина, зашедшая туда же справить нужду. Но Витек сказал, что диабетик, та ему еще и полтинник сунула.

По-быстрому вмазавшись, Витек поехал домой на электричке.

Вмазался неплохо, не только подлечило, но и наперло слегонца.

Ехал Витек домой, смотрел севшими зрачками на виды за окном, на усталых пассажиров электрички, и чувствовал себя королем мира.

Не все у него, конечно, так гладко, как хотелось бы. Вен почти нет, еще немного – придется колоть под кожу, в мышцы, а это уже не то. Доза растет, вот уже и два грамма в день нужно. Да и вставляет уже не так, как когда-то.

Но это все лирика, а сейчас ему было хорошо.

КОНЕЦ

>>161170206 (OP)
Полуркай пасту Аня. Длинная, но того стоит

>>161172701
ну охуеть, хэппи энд... я думал его собаки сожрут или еще чего...

>>161170206 (OP)
У одного парня звонит мобильник.
Он поднимает трубку и ему говорят:
-в среду в 15:00 приходи в центр города
и мы покажем тебе, кто убил твоего отца.
он отвечает:
- хорошо.
5 мин спустя, ему звонит девушка и говорит:
- если в среду в 15:00 ты не придешь, то никогда на мне не женишься.
парень ответил: хорошо.
Через несколько часов ему звонят его друзья:
-братан передрягу попали, приезжай в центр в среду в 15:00, без тебя ни как.
ответил: -хорошо.
Он спросил у своей матери: что ему делать. 3 самые главные вещи в его жизни: убийца его
отца, будущая жена и друзья.
Мать ему отвечает:
- отца уже не вернешь, девушку ещё встретишь, езжай
к друзьям. Дружба - это святое.
В среду он остался дома и решил весь день смотреть аниме.
В 15:00 телефон стал разрываться от звонков. Наконец он собрался с силами и ответил.
Девушке он сказал, что больше не желает ее видеть, и что она ему не нужна. "Ты ставишь мне ультиматум. Тот кто любит, никогда не сделает подобного" - сказал пацан.
Неизвестным про убийцу отца он сказал - "Не стоит вскрывать эту тему. Это прошло, отца не вернуть. Я решил перестать жить прошлым. Ярость лишь сжигает изнутри, как кислота сжигает сосуд в котором она находиться".
Последними позвонили братья. Он долго не знал что ответить, но взяв трубку, слова нашлись сами.
"Приезжайте ко мне братья. Мне нужен ваш совет и помощь. И ещё.Пожалуйста. Купите настоящий японский рамен, по-братски".
Братья приехали.
Приехали бросив свои дела.
Приехали, так как знали.
Знали, что брату нужна помощь.
Заварив настоящий японский рамен они стали смотреть Love Live! School Idol Project, чтобы помочь пацану сделать выбор. Выбор от которого зависит все. Вся дальнейшая жизнь пацана. Выбор. Хонока или Маки...
Пусть вас окружают такие же верные братья.

Однажды меня позвали на юбилей каких-то дальних родственников, а так как я врал родителям, что занимаюсь стенд-апом, то меня автоматически назначили тамадой, диджеем и ведущим праздника.

Вечер проходил в каком-то душном кавказском шалмане, и я, без большого труда отказавшись от соблазна полакомиться холодцом, вареным языком, салатом "Фантазия", лобио и (а как без него?) жульеном (традиционно поданым в промежутке перед выносом горячих блюд), тупо закинулся колесами и, когда меня впиздило, забрался на сцену. Сначала я просто крепко сжимал микрофон потными руками и неслышно (для себя, но не для зала, шептал "ух блядь", резко выпуская изо рта воздух), но через пару минут все ж собрался с силами и начал свой бенефис.

Я нес такую ахинею, какую эти люди не слышали за всю свою жизнь, при этом беспрестанно вращая тазом влево-вправо, стараясь касаться микрофонной стойки своим членом.

Я подолгу останавливал свой взгляд на каждой присутствующей за столом женщине. Со стороны это выглядело диковато, особенно учитывая то, что "взгляд" мой порой становился как у одержимых дьяволом — зрачки просто пропадали, и люди видели только белки моих глаз.

Свой выбор я остановил на тете Свете. Про таких мой друг говорит: скрипит потертое седло. А у меня как раз с собой в кармане был проверенный способ оседлать эту старую клячу. Ее муж сидел рядом и понуро глядел в тарелку, — он уже оставил попытки выпросить у жены разрешения выпить вторую рюмку водки.

Я подсел рядом и быстро втерся в доверие к тете Свете. Тетя Света вблизи пахла очень сладкими духами с турецкого развала, и была красной, как рак — бухала она за двоих — за себя и за мужа. Через короткое время пакетик с мефедроном в три приема оказался у нее в желудке. Как? Не хочу учить вас нехорошим вещам, так что догадайтесь сами, все очень просто.

Дальше моей жертве стало "нехорошо" и я взялся сопроводить ее в туалет, но вместо этого завел в один из залов этого шалмана, в тот вечер закрытый, и видимо, изначально предназначавшийся для воровских сходок.

Я задрал ее длинную обористую юбку и сдернул застираные трусы сероватого цвета с растянутыми кружевами на резинке. По комнате пронесся запах мочи, а возможно и каких-то недолеченых венерических заболеваний (вот чего она мужу-то пить не давала, наказан был).

Как старая больная свинья она довольно похрюкивала и сопела. Я молотил её обвисший зад своим тазом, пока совсем не выбился из сил. Тетя Света неистовалась, ее только сильнее и сильнее впирал порошок. Она смотрела на меня дикими от ужаса глазами и ловила ртом воздух. Я хотел ударить ее намотанной на руку футболкой, или хотя бы задушить, чтобы она попробовала, что такое не только "бычий", но и "собачий" кайф, но не хотел портить ее первый наркотический опыт. В итоге я скрутил футболку в длинный жгут и заставил ее закусить его зубами. Это были мои поводья. Поводья химической любви. Вы назовете это тупым химическим счастьем, но то, что переживала тетя Света вам вряд ли предложится пережить. Ее длинные, видавшие виды половые губы бессильно обвисли и побледнели. Она была мертва внутри, я прекрасно понимал, что ее ментальная травма будет необратимой. Жалкая уебищная дура извивалась и бултыхала подо мной всеми складками своего тела. Я бил ее по ним и звук был то глухим, то звонким, глухим — если я бил по складке в ее нижнем положении, и звонким, если складка летела навстречу моей ладони.

Она охала и ухала с громкостью пневматического гудка у фуры, и все тело её надувалась и сдувалась, как зоб у ебаной жабы: я даже видел, как с небольшими разрядами электричества расходилась по шву ее синтетическая юбка.

В этот момент я вышел на плато и осознал, какая она особенная, моя Света, мой light. Маленькая моя шлюшка. Хотелось оттаскать ее рылом вниз, схватив ее за редкие волосы. Протащить прямо по земле, сбивая головой вазы и пальмы в кадках. Но мне было пора приступать к следующему акту своего стенд-апа. Я неслышно выпустил газы и кончил. Она в последний раз перданула влагалищем и обмякла в моих руках. Я брезглив и поэтому вытащив член, обтер его прямо об ее уебищный китайский жакетик с бисером.

Потом я положил ее на спину на столе и стал ебать ее в рот, некрасиво и пошло напомаженый красной помадой. Между зубов я видел остатки пищи, а в глубине челюсти виднелись дешевые стальные мосты. Мне начало казаться, что у старого поколения иначе устроен череп, поэтому я боялся резко вводить свой уд, чтобы случайно не пробить ей небо и не перебить мозжечок или ствол головного мозга. Умерщвлять ее не входило в мои планы.

Затем я вспомнил о ее муже и чтобы завестись еще сильнее, представлял, как его старый пьяный жилистый пролетарский член ковыряет её промежность.

Колеса совсем расслабили меня и я обосрался, кончая. Ну как, скорее перданул с жижей — я ведь совсем ничего не поел. Но, сука, каждая молекула моих газов имела лишь одну цель — застрять на волокнах моих брюк из шерсти альпаки. Вы когда нибудь трогали альпаку? Вот и эти маленькие летучие гаденыши не могли отказать себе в удовольствии засесть, зацепиться на каждом стежке ткани моих брюк. Молекулы смертного газа обнимали молекулы дорогущей шерсти, как мать обнимает младенца. Для справки: смердь была кисловато-терпкой, как вино крымских виноградников: распиареная пустышка, провинциальная штучка, шибает танинами за которыми неизбежно следует шмурдячная кислинка. Вино — Элиза Дулиттл из Пигмалиона — неудавшийся эксперимент.

Но беда не приходит одна, и тут, прежде казавшаяся мертвой тетя Света начала гадить, так и не приходя в сознание — старую суку растаращило так, что у нее расслабились вообще все мышцы, в том числе и ее обсаженый воспаленными геммороидальными узлами анальный сфинктер.

Все содержимое ее кишечника выходило с тем же звуком, что и название блюд, которые она жадно пожирала сегодня вечером: оливье, прокладывая путь следующим подачам, выходил с таким осторожным змеиным шипением: "ооооо-ли-фффьеееее"; жульен же бил резким стаккато: "ЖУЛЬ-ЕН"; а свининка по-французски играла с моим слухом и будто бы подмигивала мне каждым звуком (хороши же были колеса): то пойдет тяжелое жирное мясо (ту-ду-ту-ду-ту-ду), то скользнет сыр с комочкамии майонеза (пртртртртраааа), то выскочит осклизлая помидорка (фрууууух). Я подумал, что если бы существовал такой музыкальный жанр, то он бы назывался "прогрессив-анус".

Одурев от похоти, я пытался всунуть кулак в ее дыру (больше похожую на растоптаную ватрушку из палатки с выпечкой в подземном переходе), чтобы как бы покукловодить ею, потому что мой хрящ любви страшно болел после того, как я натер его об фарфоровые зубы этой дурной старухи, но тут меня снова "замазало", и я стал каким-то очень уж добрым и даже немного сочувственнным: "пиздец у нее будут отхода от мефа" — заботливо подумал я, быстро натянул штаны с трусами, и, как Казанова, не оглядываясь на тихо подвывавшую и все еще издающую своим разбитым корытом шипящие и булькающие звуки старую шалаву, вышел из кабака.

Насвистывая песню "Наш Борька бабник", я шел по ночной Москве и ловил последние хвосты с неплохих, как оказалось, колес. Не портило настроение даже подсохшее говно в трусах, которое уже начало натирать мне промежность. "И верно же писал Бальзак: "Каждой ночи нужно свое меню"" — подумал я.

Копипаста? Их есть у меня!

Решил летом пойти подзаработать. Нашел в газете бесплатных объявлений- «работа для студентов». Позвонил- пригласили на собеседование. Пришел. Оказалось, это ебучий «Детский Мир». Вы все наверняка, если только не живете на хуторе Ебучии Селедки, видели на улицах своего города ряженых долбоебов, ходящих по улицам в нелепых костюмах и служащих объектами для всеобщего посмешища. Так вот это мы. Зарплата была грошовая, но я согласился, а хули, думаю хоть дисков прикуплю. Надо приезжать с утра в детский мир, переодеваться в костюм клоуна и идти на точку тусить, прям как проститутка. Ну я пришел, разделся полностью, даже трусы снял, ибо в одежде залезть в клоуна и ходить так в сорокаградусную жару- это самоубийство. Костюм был охуенный просто. Это был единый цельный комбинезон с молнией на спине, с разноцветными штанинами и огромной поролоновой головой, причем к моей голове она никакого отношения не имела, просто возвышалась над моей макушкой еще почти на метр, а мое лицо было где-то на уровне шеи этого ебаного клоуна, там дырки были проделаны маленькие для глаз, чтобы я мог видеть происходящее и оценивать обстановку. Кряхтя и пыхтя я залез в костюм, попросил застегнуть мне молнию других таких же бедолаг, как и я (нас там дохуя было таких, по всему городу стояли) и отправился трудиться.



Выйдя на улицу, я ощутил себя космонавтом. Пот просто лился с меня ручьями, жарища была, хорошо я трусы снял, а то потом ехать домой всему мокрому- не очень-то приятно. Мой рост засчет поролоновой башки значительно увеличился, при ходьбе она перевешивала и надо было двигаться внимательно, с расстановкой, чтоб не ебнуться. Для того, чтобы увидеть из своих бойниц, что происходит сбоку, приходилось поворачиваться всем корпусом. По идее я должен был завлекать своим ебанутым видом прохожих, в основном детей, и раздавать им листовки с рекламой Детского мира. Ходил я ходил взад-вперед по улице, день плавно двигался к обеду, и тут я все явственней стал ощущать давление на клапан. Блять, виной всему молоко было, я считаю, я его на ночь пил, и утром еще нахлестался. А куда мне идти? Кругом люди, туалетов за 5 километров в округе нет… Западло. Непредвиденное обстоятельство. Форс-мажор, блять. Я туда метнулся вдоль дома по улице, назад- податься некуда. И тут почувствовал, как по ноге потекло что-то жидкое прямо в ботинок. Я во второй раз за день возрадовался, что снял трусы. Короче, обдристался я по полной. Иду, а в ботинке так и чавкает- у меня длинные такие были коричневые ботинки, по полметра наверное. Жара, говно воняет. Думаю: надо бы куда-нибудь зашкериться по тихой, расчехлить скафандр и хоть как-то попробовать подтереть задницу, а то неудобно так, противно и мокро ходить с обосранной жопой, беспесды. Тут подваливает ко мне накрашенная молодая курица, вся из себя расфуфыренная, с пиздюком лет шести. Она наверно хотела, чтобы ее отпрыск испытал удовольствие от общения с дядей клоуном. А этот уебок малой принюхался так и говорит: мам, а от клоуна говном воняет! Бля, чо то он меня так смутил своим высказыванием, мне стало стремно перед этой телкой. Я стал бубнить из своего скафандра, мол, нихуя не воняет, нечего выдумывать, это с завода пар опять спустили, вот и провонялся весь воздух. А этот пиздюк опять уже крикнул: от клоуна говном воняет, стал показывать на меня пальцем и ржать на всю улицу. Прохожие стали на нас оборачиваться. Меня это вывело из равновесия, я так тихо говорю сквозь зубы: Мальчик, иди ты нахуй! Но он услышал и тут же заткнулся. Тут его мамаша-крашеная пизда начала на меня наезжать и материть меня при всех, мол, чо я ее выблядка оскорбляю, такой-сякой я гандон… И понесла. Я ей говорю: ты тоже пошла на хуй, блядина! Что тут началось!... Эта стерва набросилась на меня и стала пиздить своей сумочкой. Люди на остановке стали ржать: смотрите, блондинка клоуна хуярит! Стали доставать телефоны, чтобы запечатлеть это зрелище. Я схватил бешеную сучку и пихнул ее, она так и уебалась на землю, а сам бросился бежать. Сзади поднялся свист, гвалт: «держите пидараса!»

Я чухнул во двор ближайшей пятиэтажки, забежал, осмотрелся. Подался за электрическую будку: там мужики машины чинят, капоты открыли, и удивленно так на меня смотрят. Хули: огромный двухметровый разноцветный клоун забежал во двор как угорелый и какого-то хуя шароебится. Вы бы тоже наверно удивились. Тут я увидел, что дверь одного подъезда приоткрыта (у нас домофоны по всему городу, просто так в подъезд хуй попадешь), может ждали кого. Я бегом ринулся туда.



Поднялся на площадку между первым и вторым этажами, решил отдышаться и подтереть задницу. Только расстегнул молнию и присел, как из меня опять полилась жидкая дрисня. Вот же блядство,-подумал я, но делать было нехуй и я корчась от рези в животе задристал жидким поносом всю площадку и свои коричневые ботинки. Когда меня отпустило, я стал вытирать жопу листовками «Детского Мира». Всю пачку извел, сука, они скользкие, хуево ими сраку подтирать. Я осознавал, что меня в любой момент могут спалить и заставят убирать говно: в этих хрущевках площадки же узкие-узкие, хуй куда спрячешься. Тут я слышу- внизу грохнула входная дверь и стали раздаваться быстрые-быстрые шаги, будто кто-то поднимается по лестнице. Бляяя! Я обернулся, смотрю: внизу пролета стоит пацан, тоже лет шесть, не тот, этот наверно жил в подъезде и поднимался к себе домой. Или он просто увидел с улицы, как огромный клоун ни с хуя забежал в его подъезд и решил пойти посмотреть. Конечно, блять, как же можно пропустить такое зрелище! Мы молча смотрели друг на друга секунд десять: я- сидя на корточках с голой жопой, торчащей из разноцветных штанов, он- сделав серьезное лицо и насупившись. Потом пацан резко побежал на выход.



Я встал, застегнулся и стал спускаться вниз. Тут дверь опять хлопнула и мне навстречу стали подниматься уже две пары ног. Хер его знает, кем была та жирная старая корова, которую пацан притащил с собой с улицы: его мамой или бабушкой, мне тогда как-то было параллельно и ситуацию ничуть не улучшало. Эта корова с порога стала орать: «Ах ты пидарас! Ах ты извращюга!» Не знаю, чо пацан ей на улице насочинял, походу его просто напугала увиденная картина (огромный поролоновый клоун-амбал с голой жопой, срущий на площадке, такое зрелище не каждый взрослый-то вынесет, а тут пацан шестилетний). Эта тетка может подумала, что я извращенец какой-нибудь и тряс перед ее сыном хуем и пытался его трахнуть, хуй знает. Я понял, что пути к отступлению отрезаны, ломанулся наверх и стал щемиться в окно, на мое счастье оно было выбито. Кое-как протиснувшись, я вылез на козырек над подъездом и с размаху спрыгнул с него на землю. Башка перевесила, я упал в полный рост и уебался ебалом об землю. Вскочил и стал убегать. Тем временем во дворе уже начала собираться кучка зевак, вдогонку кричали: тю, смотрите, клоун бежит! Ловите ебаного клоуна! Я бежал по улицам, чавкая дерьмом в ботинках, прохожие недоуменно оборачивались мне вслед, а за мной тянулся шлейф из вони. Пробежал я два квартала и только тогда остановился, когда понял, что за мной уже никто не гонится. На точку я больше не вернулся, боялся что спалят. Хорошо, еще мусора не приняли меня, когда бежал. Пока я дрался с блондинкой, срал в подъезде и убегал от бешеной тетки с пацаном, приезжала проверка и увидели, что я отсутствовал на рабочем месте. К тому же я проебал все листовки с рекламой сами знаете куда, хотя должен был раздать их детишкам. Короче, я в «Детском Мире» больше не работал. Меня сей факт не сильно огорчил. Придя вечером в раздевалку я с большим облегчением снял костюм клоуна, никто не заметил, что он по уши обосран. Не завидую тому, кто одел его после меня. Так вот смешно, жестоко и нелепо подъебало меня мое очко. Я кончил, господа.

>>161174005

Я увидел вывеску в окне зоомагазина. На ней было написано “Продаются обезьяны”. Магазин продавал их по пять центов за штуку. Я подумал, что это странно, так как обычно стоят по несколько тысяч каждая. Я купил их 200 штук. Я люблю обезьян.



Я взял все 200 обезьян домой. У меня есть большая машина. Я дал одной из них сесть за руль. Эта обезьяна не была умной. На самом деле, никто из них не был сильно смышленым. Они всю дорогу били друг друга по лицам. Я смеялся. Потом они ударили в лицо меня. Я перестал смеяться.



Я загнал их к себе в комнату. Они не сразу привыкли к новому дому. Они визжали и бегали, скидывали друг друга с дивана, и на большой скорости врезались в стену, лицом. Поначалу это было весело, но через час это стало надоедать.



Два часа спустя я понял, почему на обезьян устроили распродажу. Видимых причин не было. Однако все они упали, и словно умерли. Как, если бы вы купили золотую рыбку, а она умерла пять часов спустя. Чёртовы дешёвые обезьяны.



Я не знал, что делать. У меня в комнате валялось 200 обезьян, на кровати, в шкафу, на книжных полках. Похоже, мне нужно было 200 раз выйти на улицу, чтобы вынести мусор. Я должен был избавиться от них прежде, чем мои родители вернутся домой.



Я пытался смыть одну в унитаз. Это не сработало. Она застряла. Теперь у меня была одна мокрая мёртвая обезьяна, и 199 сухих мёртвых обезьян.



Я постарался представить, что это лишь чучела животных. Какое-то время это работало, пока они не начали разлагаться. Они начали очень плохо пахнуть.



Мне нужно было принять душ, но в туалете застряла мёртвая обезьяна, а мне не хотелось вызывать водопроводчика. Я был слишком смущен.



Я постарался замедлить разложение замораживая их. К сожалению, в холодильнике хватило места только для двух обезьян, и мне приходилось менять их каждые 30 секунд. Эффекта это не принесло. Мне пришлось также съесть все продукты в холодильнике, чтобы они не испортились.



Я попытался сжечь их. Не знаю как, но моя кровать воспламенилась. Мне пришлось гасить огонь. Теперь у меня была одна мёртвая мокрая обезьяна в туалете, две замороженные обезьяны в холодильнике, и 197 сваленных в кучу мёртвых обезьян у меня на кровати. Запах становился всё хуже.



Я стал раздражаться из-за своей собственной неспособности разобраться с обезьянами. Меня раздражало и то, что я не мог воспользоваться ванной. Я ударил одну из мёртвых обезьян в лицо, и почувствовал себя лучше.



Я попытался выкинуть их, но мусорщик сказал, что выбрасывать мёртвых обугленных обезьян запрещено. Я сказал, что у меня дома есть ещё одна мокрая обезьяна, но он сказал, что и её нельзя выкидывать. Я не стал спрашивать про замороженных обезьян.



В конце концов, я принял решение. Я раздарил обезьян друзьям на рождество. Мои друзья не знали, что сказать. Они делали вид, что им нравятся мертвые обезьяны, но я могу уверенно сказать, что они лгали. Неблагодарные. Поэтому я бил их в лицо.



Я люблю обезьян.

>>161174030

Мне тогда было лет 6 или 7. Мы с родителями переехали в новую квартиру. Правда у меня создалось ощущение, что бывшие жильцы продавали ее спешно, будто убегая от кого-то. Да и цена у квартиры была мала, несмотря на евроремонт и бла-бла-бла. Но наша семья только обрадовалась подобной сделке и поспешила перебраться из полуторки в самой жопе города в хорошую трехкомнатную хату в центре. Нас даже не смутило то, что все остальные квартиры на лестничной площадке пустовали. Новые соседи как-то обмолвились, что в квартире напротив жила некая бабуся, которой было лет 100, если не больше. Этот божий одуванчик просто обожал собак, и вся ее берлога буквально ломилась от хвостатых сучек. И каждую ночь вся эта стая начинала выводить хоралы на весь подъезд. Спать никто, естественно, не мог. А потом огромный ротвейлер загрыз последнего оставшегося соседа по площадке, ибо все остальные съебали из эдакого дурдома. И тут чаша людского терпения переполнилась и через вышестоящие органы собачек благополучно изъяли. Ну бабуся с горя и рипнулась. Так и осталась пустовать площадка. Но это была предыстория. Теперь будет самый сок. Лежу я, в общем, ночью. Сплю. И снится мне сон. Мол, подходит ко мне та самая страшная бабуська. Вся грязная, вонючая, в лохмотьях. Вместо глаз зияют дырищи черные. Архитипичная такая героиня ужастиков. И ведет, значится, она на поводке собачку. Ротвейлера. А пасть вся в крови, куски мяска пожевывает. Ну и бабуся отпускает собачку с ехидной улыбкой, а та, естестна, на меня бежит. И все. Кровь, месиво, хардкор. Я визжал как сучка. Даже во сне. На мой лютый крик сбежались родители, включили свет. Проснулся в холодном поту. До утра отпаивали валерианкой. И вот, тащемта, настала вторая ночь. Еле как я уснул, и, конечно, сон этот же повторился с точностью до последней детали. Только в этот раз я не орал на весь дом. Как только моя последняя кость была обглодана, я с облегчением проснулся и подошел к окну подышать свежим воздухом. И сразу же отшатнулся. Белая тень собаки с оскалившейся старухой промелькнула внизу. Вот теперь я по-настоящему испугался и сломя голову побежал к родителям в комнату. Открываю дверь, а там батя мамку в сраку долбит, ну а потом и меня, чего добру пропадать-то.

О, спасибо вам, анончики.

Классику забыл


Однажды по дороге в школу мне захотелось срать. Переборов в себе порывы, я решил добежать до школьного толкана и там извергнуть свое говно. Но каков был мой ужас, когда я обнаружил, что толкан не работает! А срать хотелось все больше.

Начался урок, но я не мог идти, я бы просто обосрался по дороге! Но, когда коридор опустел, я обнаружил рядом с собой чей-то портфель. Выбора у меня не оставалось, я расстегнул штаны, стянул труханы и начал срать в тот злосчастный портфель. Срал я очень долго и срал бы еще, если бы не послышались шаги. Все, что я успел сделать, это в спешке натянуть трусы и штаны на свою обосраную жопу, а затем встать по стойке смирно. Торопясь, я забыл застегнуть портфель и это станет огромной проблемой.

Тут передо мной оказалась хозяйка портфеля - шкура из параллельного, на которую я дрочил уже больше года (назовем ее для удобства Катей). Я стоял между ней и ее портфелем, так что она не могла видеть мое говно.

Увидев меня, она покраснела и потупила взгляд. Я уже подумал было, что у меня ботинки или одежда в дрисне, но быстрый анализ происходящего дал понять, что, вроде бы, все нормально.

И вдруг Катя начала что-то говорить. Всерьез озабоченный своей проблемой, я практически не слушал ее, а говорила она что-то про какие-то чувства ко мне. Этого мне только не хватало! Надо было срочно придумывать выход из ситуации.

Еще мое положение несколько усложнялось тем, что мои штаны были не застегнуты и мне приходилось держать руки в карманах, чтобы они не спадали.

— "Так что ты скажешь?" - вдруг пробился в мой мозг ее голос.

— "Ну, э..." - старался я потянуть время - "Я влюблен в тебя второй уже второй год, и каждый день думаю только о тебе!" - с этого момента я начал нести какой-то бред, а она смотрела на меня взглядом, полным любви.

Но в какой-то момент моя жопа начала подавать признаки того, что процесс калоизвержения далеко не закончен! Мой живот скрутило, послышались ужасающие звуки. Я уже понимал, что через несколько минут я обосрусь, а тогда и фейл неизбежен.

Но в этот момент у Кати зазвонил телефон, а лежал он... В портфеле!

А еще в портфеле лежала здоровенная куча моего дерьма. Это была самая хевая и безвыходная ситуация в моей жизни. Она устремилась к портфелю, но я пошел на последний отчаянный шаг.

Подбежав к ней, я обнял ее, и наши губы слились в поцелуе! В этот же момент у меня встал член, и он на некоторое время задержал падение штанов с моей жопы.

Катя прижалась ко мне, и я чудом смог спрятать стояк. От всей охенности происходящего мне даже расхотелось срать. Я целуюсь с телкой моей мечты, а в ее портфеле лежит мое говно. А еще шел урок. И в этот момент меня спас какой-то препод, который решил сходить в соседний кабинет. А так как мы прогуливали, нам с Катей оставалось только ретироваться на лестницу. Под шумок я застегнул штаны, но мы стояли уже на первом этаже.

И тут Катя заявляет:

— "Может, пойдем ко мне домой?"

Я был всей душой за, но нужно было что-то сделать с портфелем!

Я высказал свое согласие, и тогда Катя без предупреждения пошла вверх за своим рюкзаком! Я молчал, как партизан, мысленно готовясь к полному краху своего счастья.

Мы поднялись на этаж вверх, где лежал злосчастный портфель. И тут нас уже встречал тот препод.

Началась немая сцена. Учитель с непониманием смотрел на нас с Катей, а та, в свою очередь, смотрела внутрь своего портфеля.

Мы так стояли где-то минуту, пока я не спзданул преподу:

— "Зачем вы насрали в портфель?"

И тут начался пздец.

— "Вы неправильно поняли! Там уже было наложено!"

Катя молча охуевала, потом схватила меня за руку и начала плакать. Я уже хотел было давать по съебкм, как моя жопа снова начала хотеть извергнуть очередную порцию говна.

Преодолев и этот позыв, я начал съебывть, утягивая за собой Катю. Препод же настолько охрен*вал, что не мог даже пошевелиться и трясся.

Через несколько секунд мы уже стояли в раздевалке и готовились к побегу. Я уже переобулся и был готов, как моя жопа будто сказала - не так быстро, чувак!

Это был девятый вал. Я схватил первый попавшийся пакет от сменки и начал срать в него.

В это время Катя искала свой пакет. На мое счастье, этот залп жопа произвела почти моментально. Я быстро повесил пакет на место, и, найдя Катю, хотел было съебывать из школы, как она спросила, не видел ли я желтый пакет с красными кружками. Тот самый, в который я только что насрал.

Естественно, я ответил, что не видел, а сам, под видом того, что помогал его искать, быстро нашел его и перекинул через перегородку раздевалки. Но за перегородкой был коридор и выход из школы! Это я понял слишком поздно.

И именно в этот момент Катя предложила мне свалить без пакета. Через секунду мы уже бежали к выходу, я надеялся, что она не заметит пакет.

Но! Когда, казалось, все обошлось, мы увидели того самого препода, а вдобавок директора, завуча и охранника Петровича, смотрящих на обосранный пакет.

И тут я ощутил охуенное дежавю и спизданул:

— "Зачем вы насрали в пакет?"

Препода тут же хватил удар, и он упал. Все начали вызывать скорую, а мы с Катей по тихому свалили.

>>161170206 (OP)
покидал говна в рот твоей дохлой маме

>>161174531
О, мелкобуквенный. Не учитесь по субботам?

>>161174463
У меня телеграмма нет

>>161170206 (OP)
Никогда не шутите про родителей. Это святое. И вообще, иногда люди могут связать такие шутки с недавно произошедшим горем. Вот, например, когда дэфрэл играл с артасом и стоял с ним на одной линии, он пошёл через а клик и нечаяно добил крипа, на что артас непристойно отозвался о его матери. В этот же момент дэфрэлу позвонили из больницы и сказали, что у него сдохла мать. С тех пор у него панические атаки на любую шутку про родителей

>>161173023
Бля душевно

>>161170206 (OP)
Вчера был и родителей девушки, знакомились ну и так просто похавать на халяву.
Вышли с ее батей на балкон покурить, он мне такой говорит
- Ну что трахаешь мою дочь? Трахаешь?!
Я нервно сжал сигарету в руке. Пот покатился по спине. Он посмотрел в мои глаза с хитрым прищуром.
- Ну что трахаешь? - повторил он и достал откуда то из-за спины молоток. - Трахаешь ссука? -истерически крикнул он.
Я прижался к стенке и попытался его успокоить.
- Но позвольте мы же...
Прервав меня он с диким криком ударил меня по плечу молотком. Резкая боль раскатилась по телу. Я в шоке посмотрел на него, Тесть зверел, начал срывать с себя рубашку, что-то бормотать. Затем снова обратился ко мне:
- Ну что молчишь ссука? Трахаешь? А, гнида?
Удар по лицу, на секунду я отключился. По лицу текла кровь вперемешку с соплям. Тесть совсем обезумел, он прыгал передо мной как обезьяна, хватался за предметы, выбрасывал их с балкона и истерически кричал.
- Ну послушай меня - сказал он - послушай, вот мы сидим тут с тобой вдвоём. - я попытался привстать чтовы выскочить в балконную дверь. - Не перебивай! - крикнул тесть и бросил в меня молотком. Удар пришелся прямо в солнечное сплетение, От боли всё моё тело скрючило. А он всё продолжал:
- Вот мы сидим тут с тобой вдвоём, а там где то парад. Нет ты понимаешь, парад без нас! Без нас парад, суки! Гниды! А ты ещё и дочь мою трахаешь! Ведь трахаешь гнида?
Я осторожно приподнял глаза, тесть был весь перемазан варением, какими то домашними припасами. А из за уха выглядывал обрезок укропа. Он не стал дожидаться моего ответа, как будто в каком то трансе, не смотря на меня, он приплясывая принялся снимать штаны вместе с трусами.
- Да ты это, погоди, я тебе сейчас про Бердянск расскажу.
Сказал он присаживаясь на корточки и буквально тут же принялся гадить под себя. Сначала полился струёй жидкий как вода понос, а затем из него вышел кусок говна размером с краковскую колбасу. Я не выдержав принялся блювать, струя блевотины залила и тестя и говно. Половина балкона была покрыта моей блювотиной.
- О! А вот и специи, сказал тесть и подняв с пола свои фекалии поднёс их к моему лицу.
- От нашего стола к вашему столу! - кричал истерически он - Отведайте гости дорогие хлеба нашего! Домашнего! Я его с раннего заутренья пекла! - Срывая голос кричал он. Я с ужасом наблюдал за тем как его руки приближаются к моему лицу. Жуткая вонь снова вызвала приступы тошноты.

Толстым слоем, тесть принялся размазывать говно по моему лицу. Я не мог сопротивляться, правую руку словно парализовало а вторая рука жутко ныла. Но я попытался вырваться и буквално вывалился из балконной двери в комнату. Каково же было моё удивление когда я увидел что моя тян лежит голая распростёртая на ковре посреди комнаты. А над ней словно бомбардировщик нависат склонившись над грудью сидит её мать. В кокошнике на голове и с платком с правой руке. Увидев меня, тёща запела:

Ох, насрали в сиси
Кузнецовой Ларисе.
Ох, Лариса плачет:
А и что ж это значит?

Я жила-подрастала
Да горя не знала.
Во лугу гуляла,
Маков цвет срывала.

На траву ложилась,
Спала-присыпала.
А во сне Ларисе
Ох, насерили в сиси.

А и тот насерил,
Кто в любовь не верил.

При этом поя она извергала из своего тела струи жидкого, с яркими вкраплениями поноса. Я закрыл глаза от нескончаемой тоски и вдруг понял, что ничего нет, и на самом деле я будда. Словно улитка на склоне я всю жизнь шел к этому моменту.

>>161174516
Каждый раз проигрываю