>>137767981 (OP)
Приехав в Иркутск субботним вечером, переночевав в аэропорту, утром он пришел на рынок, где в киоске купил плакат с волнующим призывом: «Планы партии — планы народа». Несмотря на то что данный лозунг уже потерял актуальность и интерес людей, он купил его за четвертак. На обратной стороне глянцевой поверхности Николай жирно красно-синей пастой написал: «Мне сорок лег, зубы и все другие принадлежности целые и работают. Пойду в работники к аппетитной вдовушке, чтобы была с крышей. Подножным кормом не питаюсь. За крышу, еду, мою работу оплата между сторонами бартерная».
Заплатив за место на рынке, он встал в ряд с торговцами со своим объявлением. Оно собрало около него солидную, веселящуюся толпу зевак. Среди них оказалось несколько бывших зеков, в которых Жиган узнал «своих» с первого взгляда. Точно так же они углядели в нем товарища. Один из них, долговязый парень лет тридцати пяти, улыбаясь, показывая в улыбке полный комплект золотых зубов, поинтересовался:
— Хохмишь, земляк, со своим объявлением или на самом деле?
— Как получится, — беспечно ответил ему Жиган, пританцовывая, не давая возможности замерзнуть ногам. — Ты, кореш, помоги мне отогнать от себя мужиков-балбесов, а то из-за них бабы не могут меня созерцать.
— Это мы сейчас устроим, — довольный порученным, согласился долговязый. — Вы, мужики, к моему другу на очереди? У него в объявлении речь идет о вдовушках, а не о петухах. Голубые кучкуются и кукарекаются обычно около туалета, можете двигать туда и занимать там очередь.
Сконфуженные такой бестактностью долговязого, оскорбленные, многие мужчины разошлись, но все равно несколько ротозеев продолжали гоготать около Жигана, споря между собой, «клюнет» на него какая-нибудь женщина или нет.
Проходивший мимо Жигана розовощекий, полный мужчина лет пятидесяти, прочитав его объявление, удивленный текстом прочитанного, бросил:
— Как вы могли опуститься до такой низости? И не стыдно вам так юродствовать?
— Когда моя будка станет такой жирной, как у тебя, тогда я, может быть, поговорю с тобой о совести и смысле жизни, а пока, пончик, проваливай своей дорогой.

На выходе из рынка Жигана остановила женщина лет пятидесяти, полногрудая, с приятным лицом, одетая в шубу из искусственного коричневого меха.
— Касатик, ко мне в работники пойдешь? — услышал он приятный грудной голос, обращенный к нему.
Оглядев ее с ног до головы и придя к выводу, что на безрыбье и рак рыба, он, оскалив в улыбке рот, показывая две золотые коронки, оживляясь и повеселев, ответил:
— А почему бы и нет?
— А точно, что у тебя все Твои принадлежности в порядке и работают? — скептически поинтересовалась женщина у него.
— Как Кремлевские куранты, — заверил он ее. — Если появится желание, то можешь проверить и убедиться в этом, — посоветовал он ей.
— А как ты думал? В работниках служить и хозяйку не любить? Только проверять тебя я буду в другом месте.
Жиган узнал, что женщину зовут Раисой Ивановной.
— Давай, Раиса, скорее будем топать к тебе домой, а то я могу туда и не донести кое-какие свои принадлежности, так как отморожу.
Внешний вид Жигана показал женщине, что побудило ее нового знакомого сказать такую пошлость, а поэтому она ее пропустила мимо ушей.
Поймав такси, Раиса Ивановна привезла Жигана к девятиэтажному дому, где они на лифте поднялись на седьмой этаж. Там она провела его в двухкомнатную квартиру.
— Раздевайся! Вешалка вот, — показала она рукой на стенку в прихожей. — Наверное, сильно замерз? — сочувственно поинтересовалась она.
— Как цуцик, — искренне, без рисовки, признался он.
Искупавшись в ванной, надевая предложенный Раисой Ивановной халат, Жиган обратил внимание на то, что, пока он купался, хозяйка квартиры тоже переоделась и навела на голове некоторый марафет. Она оказалась видной женщиной, и всего лишь на несколько сантиметров ниже его, с правильными, но несколько крупными чертами лица, карими глазами и крашеными в каштановый цвет волосами. На ней тоже был халат, но только шелковый, плотно облегавший ее дородное тело.
Разморенный теплом, Жиган сейчас с удовольствием прилег бы отдохнуть, но в программу Раисы Ивановны такой финал не входил. Проведя Жигана в зал, она усадила его за сервированный на двоих стол. Во время трапезы, после нескол