Гийом Аполлинер.
САМОУБИЙЦА

Три лилии лилии три на могиле моей без креста

Три лилии чью позолоту холодные ветры сдувают

И черное небо пролившись дождем их порой омывает

И словно у скипетров грозных торжественна их красота

Растет из раны одна и как только закат запылает

Окровавленной кажется скорбная лилия та

Три лилии лилии три на могиле моей без креста

Три лилии чью позолоту холодные ветры сдувают

Другая из сердца растет моего что так сильно страдает

На ложе червивом а третья корнями мне рот разрывает

Они на могиле моей одиноко растут и пуста

Вокруг них земля и как жизнь моя проклята их красота

Три лилии лилии три на могиле моей без креста

Арсений Тарковский.
Книга травы

О нет, я не город с кремлем над рекой,
Я разве что герб городской.

Не герб городской, а звезда над щитком
На этом гербе городском.

Не гостья небесная в черни воды,
Я разве что имя звезды.

Не голос, не платье на том берегу,
Я только светиться могу.

Не луч световой у тебя за спиной,
Я — дом, разоренный войной.

Не дом на высоком валу крепостном,
Я — память о доме твоем.

Не друг твой, судьбою ниспосланный друг,
Я — выстрела дальнего звук.

В приморскую степь я тебя уведу,
На влажную землю паду,

И стану я книгой младенческих трав,
К родимому лону припав.

Железный ветер по всей планете
Залил мир кровью при лунном свете.
Стирая башни и равелины,
Сжигая горы или равнины.
Залив огнем чужие глотки,
Штурм будет страшным, но он короткий.
Они кричат под хохот зари:
Железо снаружи, железо внутри!

Корчится твердь под железным траком,
Крепость окутает липким мраком,
Слышишь как где-то пушки гремят?
Спустился на землю железный ад.
Ненависть корчится в длинной траншее,
Когти ударят по голой шее.
Кричат по колено в чьей-то крови:
Железо снаружи, железо внутри!

Толпы безликих несутся в атаку,
Бъется в припадке нечистый оракул.
Танки стреляют прямой наводкой,
Разум сгорает в черепной коробке.
Режут, кромсают и рвут на куски
Выпустив на пол чужие кишки.
Вспышкою боли предсмертной гори...
Железо снаружи, железо внутри!

Орудий тысячи сыплют градом
Метр каждый накрыв снарядом,
Ревут берсерки, тела разрывая,
В крови врагов себя омывая.
Крепости пали, ДОТы исчезли,
Трещины ада в земле разверзлись.
Они ликуют, если можешь - смотри:
Железо снаружи, железо внутри!

>>140970066 (OP)
У меня болезнь зоофилия.
Меня очень тянет на собак.
Бросила меня девчонка Лия
И сказала то, что я мудак.

Я ебу собак, всегда готов
Сразу трахнуть несколько котов.
Да, я зоофил, не говори.
Лучше мне собачку подари!

Я ебу собак, всегда готов
Сразу трахнуть несколько котов.
Да, я зоофил, не говори.
Лучше мне собачку подари!

Мне собачку трахнуть утром мало.
Надо утром вечером и днём.
У меня вчера змея сосала,
А сегодня я ебусь с ежом!

Я ебу собак, всегда готов
Сразу трахнуть несколько котов.
Да, я зоофил, не говори.
Лучше мне собачку подари!

Я ебу собак, всегда готов
Сразу трахнуть несколько котов.
Да, я зоофил, не говори.
Лучше мне собачку подари!

Мама принесла вчера котёнка.
На ночь я его к себе забрал.
Положил котёнка на пелёнку,
Сразу во все дыры отъебал!

Я ебу собак, всегда готов
Сразу трахнуть несколько котов.
Да, я зоофил, не говори.
Лучше мне собачку подари!

Я ебу собак, всегда готов
Сразу трахнуть несколько котов.
Да, я зоофил, не говори.
Лучше мне собачку подари!

Лучше мне собачку подари!
Лучше мне собачку подари!
Лучше мне собачку подари!
Лучше мне собачку подари!

Гийом Аполинер.
МАРДИ ГРА



Моему другу Жеану Локу

В день розовый, мутно-лиловый или зеленый,
В чьем небе плавали скуки лучи,
В ночи,
Где бродят пьерро в бумажных коронах,
Пьерро, что похожи на призраков бледных; в ночи,
Рассыпавшей звездные груды
Камней драгоценных, мерцающих в небе устало,
(Рубины, опалы,
Спинель, изумруды)
Бегут, напевая, шуты, коломбины,
Полишинели с хлопушкой в руке,
Бегут мушкетеры, бегут арлекины,
Бегут под дождем разноцветным, и вскинул
Праздничный город свой плащ из огней, и звенят
мандолины
И трубы трубят. А там вдалеке
Король безумцев, король Карнавала
Горит, подожженный (Рубины! Кораллы!)
Король Карнавала, что с вами стало?
Своим народом свергнуты вы!
Увы! Король Карнавала горит,
И песня звенит,
И шампанское льется,
И канонада вдали раздается,
То пушка гремит,
И она говорит
О том, что умер король Карнавала;
И всходит луна, озаряя устало
Небо в россыпи бледных камней
(Изумруды, рубины, жемчуг, опалы),
Луна средь мерцающих звездных огней
Подобна лампе в руке Аладина,
Лампе, что сказочный сад озарила,
Где камни свисают с незримых ветвей
(Рубины, жемчуг, брильянты, опалы),
И шум утихает,
И ночь умирает,
И бледное утро всплывает устало.

Я шел и рассказывал всем прохожим,
Как вчера ни за что получил по роже,
Пока один из прохожих
Не треснул по роже тоже.

>>140970508
Хороший стих.
>>140970684
Забавно-с!
Пилигрим

Стал на ковер, у якорных цепей,
Босой, седой, в коротеньком халате,
В большой чалме. Свежеет на закате,
Ночь впереди — и тело радо ей.

Стал и простер ладони в муть зыбей:
Как раб хранит заветный грош в заплате,
Хранит душа одну мечту — о плате
За труд земной,— и все скупей, скупей.

Орлиный клюв, глаза совы, но кротки
Теперь они: глядят туда, где синь
Святой страны, где слезы звезд — как четки
На смуглой кисти Ангела Пустынь.

Открыто все: и сердце и ладони...
И блещут, блещут слезы в небосклоне.

1908
Иван Бунин. Стихотворения.

>>140970066 (OP)
Я за то глубоко презираю себя,
Что живу — день за днем бесполезно губя;

Что я, силы своей не пытав ни на чем,
Осудил сам себя беспощадным судом,

И, лениво твердя: я ничтожен, я слаб!
Добровольно всю жизнь пресмыкался как раб;

Что, доживши кой-как до тридцатой весны,
Не скопил я себе хоть богатой казны,

Чтоб глупцы у моих пресмыкалися ног,
Да и умник подчас позавидовать мог!

Я за то глубоко презираю себя,
Что потратил свой век, никого не любя,

Что любить я хочу... что люблю я весь мир,
А брожу дикарем — бесприютен и сир,

И что злоба во мне и сильна, и дика,
А хватаюсь за нож — замирает рука!

>>140970963
О,Бродский

>>140970066 (OP)
Мой небосвод кристально ясен,
И полон радужных картин!
Не потому что мир прекрасен,
А потому что я кретин…

Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.

Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.

Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.

О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.

>>140970963
Напомнило известную слезоточивую пасту про уродливого.

Иван Бунин.
Призраки

Нет, мертвые не умерли для нас!
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье,

Что пыльных арф, висящих на стенах,
Таинственно касаются их руки
И пробуждают в дремлющих струнах
Печальные и сладостные звуки.

Мы сказками предания зовем,
Мы глухи днем, мы дня не понимаем;
Но в сумраке мы сказками живем
И тишине доверчиво внимаем.

Мы в призраки не верим; но и нас
Томит любовь, томит тоска разлуки...
Я им внимал, я слышал их не раз,
Те грустные и сладостные звуки!

<1905>

Правду подлую скажи -
Выйдет гаже подлой лжи.

Увертюра
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском — это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка — на Марс!

Когда, как темная вода,
Лихая. лютая беда
Была тебе по грудь,
Ты, не склоняя головы,
Смотрела в прорезь синева
И продолжала путь

Указывайте авторов, аномалусы.
Пугало

На задворках, за ригами
Богатых мужиков,
Стоит оно, родимое,
Одиннадцать веков.

Под шапкою лохматою —
Дубинка-голова.
Крестом по ветру треплются
Пустые рукава.

Старновкой — чистым золотом!—
Набит его чекмень,
На зависть на великую
Соседних деревень...

Он, огород-то, выпахан,—
Уж есть и лебеда,
И глинка означается,—
Да это не беда!

Не много дел и пугалу...
Да разве огород
Такое уж сокровище?—
Пугался бы народ!

1907
Иван Бунин. Стихотворения.

Осматривая гор вершины,
их бесконечные аршины,
вином налитые кувшины,
весь мир, как снег, прекрасный,
я видел горные потоки,
я видел бури взор жестокий,
и ветер мирный и высокий,
и смерти час напрасный.

Вот воин, плавая навагой,
наполнен важною отвагой,
с морской волнующейся влагой
вступает в бой неравный.
Вот конь в могучие ладони
кладет огонь лихой погони,
и пляшут сумрачные кони
в руке травы державной.

Где лес глядит в полей просторы,
в ночей неслышные уборы,
а мы глядим в окно без шторы
на свет звезды бездушной,
в пустом сомненье сердце прячем,
а в ночь не спим томимся плачем,
мы ничего почти не значим,
мы жизни ждем послушной.

Нам восхищенье неизвестно,
нам туго, пасмурно и тесно,
мы друга предаем бесчестно
и Бог нам не владыка.
Цветок несчастья мы взрастили,
мы нас самим себе простили,
нам, тем кто как зола остыли,
милей орла гвоздика.

Я с завистью гляжу на зверя,
ни мыслям, ни делам не веря,
умов произошла потеря,
бороться нет причины.
Мы все воспримем как паденье,
и день и тень и сновиденье,
и даже музыки гуденье
не избежит пучины.

В морском прибое беспокойном,
в песке пустынном и нестройном
и в женском теле непристойном
отрады не нашли мы.
Беспечную забыли трезвость,
воспели смерть, воспели мерзость,
воспоминанье мним как дерзость,
за то мы и палимы.

Летят божественные птицы,
их развеваются косицы,
халаты их блестят как спицы,
в полете нет пощады.
Они отсчитывают время,
Они испытывают бремя,
пускай бренчит пустое стремя -
сходить с ума не надо.

Пусть мчится в путь ручей хрустальный,
пусть рысью конь спешит зеркальный,
вдыхая воздух музыкальный -
вдыхаешь ты и тленье.
Возница хилый и сварливый,
в последний час зари сонливой,
гони, гони возок ленивый -
лети без промедленья.

Не плещут лебеди крылами
над пиршественными столами,
совместно с медными орлами
в рог не трубят победный.
Исчезнувшее вдохновенье
теперь приходит на мгновенье,
на смерть, на смерть держи равненье
певец и всадник бедный.

Мне больше ног моих не надо,
Пусть превратятся в рыбий хвост!
Плыву, и радостна прохлада,
Белеет тускло дальний мост.

Не надо мне души покорной,
Пусть станет дымом, легок дым,
Взлетев над набережной черной,
Он будет нежно-голубым.

Смотри, как глубоко ныряю,
Держусь за водоросль рукой,
Ничьих я слов не повторяю
И не пленюсь ничьей тоской...

А ты, мой дальний, неужели
Стал бледен и печально-нем?
Что слышу? Целых три недели
Все шепчешь: «Бедная, зачем?!»

<1911>
Анна Ахматова. Сочинения в двух томах.

Дивлюсь я на небо та й думку гадаю:
Чому я не сокіл, чому не літаю,
Чому мені, Боже, ти крилець не дав?-
Я б землю покинув і в небо злітав!



Далеко за хмари, подалі від світу,
Шукать собі долі, на горе - привіту,
І ласки у зірок, у сонця просить,
У світі їх яснім все горе втопить.


Кохаюся лихом і щастя не знаю.
І гірко без долі свій вік коротаю;
Й у горі спізнав я, що тільки одна -
Далекеє небо - моя сторона

Джордано Бруно
«Ковчег под предводительством осла —
Вот мир людей. Живите во Вселенной.
Земля — вертеп обмана, лжи и зла.
Живите красотою неизменной.

Ты, мать-земля, душе моей близка —
И далека. Люблю я смех и радость,
Но в радости моей — всегда тоска,
В тоске всегда — таинственная сладость!»

И вот он посох странника берет:
Простите, келий сумрачные своды!
Его душа, всем чуждая, живет
Теперь одним: дыханием свободы.

«Вы все рабы. Царь вашей веры — Зверь:
Я свергну трон слепой и мрачной веры.
Вы в капище: я распахну вам дверь
На блеск и свет, в лазурь и бездну Сферы

Ни бездне бездн, ни жизни грани нет.
Мы остановим солнце Птоломея —
И вихрь миров, несметный сонм планет,
Пред нами развернется, пламенея!»

И он дерзнул на все — вплоть до небес.
Но разрушенье — жажда созиданья,
И, разрушая, жаждал он чудес —
Божественной гармонии Созданья.

Глаза сияют, дерзкая мечта
В мир откровений радостных уносит.
Лишь в истине — и цель и красота.
Но тем сильнее сердце жизни просит.

«Ты, девочка! ты, с ангельским лицом,
Поющая над старой звонкой лютней!
Я мог твоим быть другом и отцом...
Но я один. Нет в мире бесприютней!

Высоко нес я стяг своей любви.
Но есть другие радости, другие:
Оледенив желания свои,
Я только твой, познание — софия!»

И вот опять он странник. И опять
Глядит он вдаль. Глаза блестят, но строго
Его лицо. Враги, вам не понять,
Что бог есть Свет. И он умрет за бога.

«Мир — бездна бездн. И каждый атом в нем
Проникнут богом — жизнью, красотою.
Живя и умирая, мы живем
Единою, всемирною Душою.

Ты, с лютнею! Мечты твоих очей
Не эту ль Жизнь и Радость отражали?
Ты, солнце! вы, созвездия ночей!
Вы только этой Радостью дышали».

И маленький тревожный человек
С блестящим взглядом, ярким и холодным,
Идет в огонь. «Умерший в рабский век
Бессмертием венчается — в свободном!

Я умираю — ибо так хочу.
Развей, палач, развей мой прах, презренный!
Привет Вселенной, Солнцу! Палачу!—
Он мысль мою развеет по Вселенной!»

Стояли звери
Около двери.
В них стреляли,
Они умирали.

Но нашлись те, кто их пожалели,
Те, кто открыл зверям эти двери.
Их встретили песни и добрый смех.
Звери вошли и убили всех.

Дурачок кричит: Горит мой дом!
Помогите, люди! Караул!
Прибегают люди всем селом.
Дурачок смеется: Обманул!

Дурачок кричит: Мой дом горит!
Весь в огне он! Дым стоит столбом!
Но никто не прибежал на крик.
И сгорел у дурачка весь дом.

Пламя ветром дальше понесло
И к утру сгорело всё село.