Нет ничего хуже цикличности жизни. Каждое утро люди идут на работу/учёбу, вечером обратно. Пятидневная раб. неделя, выходные и вновь по кругу. Месяц за месяцом, год за годом. Я учусь для успешного будущего, я работаю из-за денег которые обеспечат мне беззаботную жизнь - так они оправдывают унылую цикличность. Сколько из них в будующем оставят цикл вбитый со школьной скамьи? Ни один. Никто больше не будет оправдываться, потому как больше никто не будет думать об этом. Цикл станет простым, логичным и главное удобным способом существования. Такой унылый, но такой родной.

Не хочу так. Не хочу начинать чтобы не выкарабкаться. Я вижу всё это. Мой неформантый день(или ночь?) даёт всю полноту картины. Это ужас, анон, тихий, липкий ужас. Начиная от загорающихся окон в 5. Завтрак, первая сигарета на балконе. Какая безысходность(это не сонливость, поверь мне) на их лицах... Я смотрю в бинокль и плачу. Их много в девятиэтажке напротив. Их так много и они такие одинаковые. Одинаково несчастные. И пусть вчера они радостно пили с друзьями или готовили уроки с сыном, смотрели кино или занимались сексом, утром на балконе перед новым циклом все они ощущают безысходность. Тупик. Из которого нет выхода.

Но цикл не ждёт и разум угоняет мысли прочь. Надо идти. Завтра всё повторится вновь. А иногда они летят вниз. Я видел это. 6 подъезов, сотни жизней. Кто-то решается. И если это единственный выход, то я пас.

Я работаю в зоопарке, уборщиком. На самом деле неплохая работа, во всяком случае, не хуже грузчика, например, или продавца, зато не надо ни с кем разговаривать. Я каждый день предоставлен самому себе, прохаживаюсь мимо клеток, мысленно отмечая те, которые пора чистить. Служащие давно прекратили со мной общаться, наверное, они думают, что я умственно отсталый, потому что я грязен, неопрятен, и разговариваю сам с собой.Ну и пусть, мне же лучше. Для каждого типа животных есть свои хитрости по уборке, у меня есть тряпки и шкурка, для клеток с птицами, сетка и губка, для рыб, даже прихват для слоновьего дерьма, например. Я медленно хожу от клетки к клетке, методично вычищая дерьмо, и думаю о своем, весь день, до вечера. Вечера я люблю, больше всего. Они полны предвкушением и тишиной. Люди ,один за другим,выходят из зоопарка, сторож закрывает его, а я только начинаю жить. Моё зрение обостряется, нюх становится острым, как у гиены, а движения ловки и незаметны. Я работаю здесь уже 20 лет, и сам стал животным. Я люблю ощущать себя одним из них, сильным, диким, среди них я могу не прятаться, могу не притворяться. Я снимаю с себя мешковатую форму, и прячу. Полутьма медленно спускается на зоопарк, скрывая меня. Я медленно крадусь мимо клеток с засыпающими зверьми, стараясь идти по ветру, чтобы они меня не учуяли. На моих ногах вязаные шерстяные носки - это единственная одежда, что осталась на мне, но это не дань человечности, а лишь отличный способ сделать свои шаги практически беззвучными. Словно тень, я скольжу по узким проходам, выбирая жертву. Кто это будет сегодня? Тонконогая антилопа? Нет. Может, пухлая коала? Нет, сегодня будет кое-что особенное. Я тихо открываю клетку с макаками, нервно облизывая губы. Животные спят, я не потревожил их. Все, кроме одной. Она сидит в углу клетки, и наблюдает за мной. Да, это то, что надо. Я подскакиваю к ней, и, схватив за волосы, наношу несколько ударов по голове, чтобы показать свою силу, а затем скручиваю и прижимаю всем телом к холодному полу клетки. Она жалобно визжит и пытается выбраться, но я крепко её держу. Разбуженные ее криками макаки мечутся по клетке, ухают, в их глазах я вижу страх. И тогда я вхожу в неё, безжалостно раздирая внутренности своим крепким пенисом, я двигаюсь все быстрее, и быстрее, высвобождая животное внутри себя.Это мой праздник.Глаза моей макаки вылезли из орбит от ужаса, она хрипло визжит. Я реву, и обезьяны вторят мне, это словно какой-то чудовищный концерт. Я чувствую, что скоро кончу. Тогда я с силой бью макаку головой об пол, и разряжаю свои яйца в её потроха.О! Упругая струя спермы изливается из меня, с силой водопада, я на высшей точке наслаждения, на Эвересте удовольствий. Вот оно - единение с природой, истинное, незамутненное ничем. Я лежу на спине, и сознание понемногу приходит ко мне. Я оставляю притихших от ужаса макак и выхожу из клетки. Это было чудесно, и самое замечательное, что после дня рутинной работы с метлой в руках, все повторится вновь.

Постоянно попёрдываю в транспорте, в автобусах - всегда, в метро - регулярно, в трамваях люблю пердеть. Пускаю длинного шептуна, иногда очень длинного, аж боюсь, не вылезло ли говно на трусы. Встанешь в середину вагона, булки так чуть приоткрыл сам, без помощи рук, проезжаешь через шумный участок - начинаешь давить на клапан. Если жопа начинает звучать, но лучше подобрать другой диапазон раздвигания булок. Конечно, где-нибудь в тоннеле метро, когда несёшься на скорости, шум сильный, то там можно трубить в рог со всей дури, как бы показывая всем, на что ты способен, и горе тем, кто окажется под влиянием ударной волны. Идеальный вариант всегда - это когда ты выглядишь интеллигентно, можно, чтобы ты что-нибудь читал и выглядел расслабленным. И твоя срака начинает раскрываться и пердеть. Воздух выходит тихо, незаметно, как ниндзя, подкрадывается к жертвам и начинает их атаковать. Кто-то уходит в другую часть салона, кто-то начинает ловить носом воздух. Глядишь краем глаза и наслаждаешься своей маленькой победой над остальными. Шептуна всегда безопаснее пускать, чем давать мощь, так куда меньше вариантов внезапно обосраться. На работе наловчился даже в стул давить так, чтобы и не воняло, и я облегчился.

Сам ты должен выглядеть легко и непринуждённо, максимально делай вид, что дуешь не ты, а кто-то другой. Ещё лучше, если рядом будет школьник, даже если твой пердёж будет силён и вонюч, то больше подозрений попадёт на него, нежели на благородного сэра. Поощряются в этом плане всякие бабки, а шкварить дедов не в моём вкусе, деды работали, ветераны труда, сейчас в большинстве отдыха хотят, а бабкам и подосрать можно.