Просто окна в доме напротив. Но на некоторое время они стали моим кошмаром.
Не знаю, сколько времени прошло с момента моего переезда в эту комнатушку в спальном районе, прежде чем я заметил, что три окна в доме напротив постоянно горят. Наверное, я заметил это где то на протяжении третьего месяца, во время учебных ночных бдений. Посреди ночи я, дабы снять с глаз усталость от монитора, подходил к окну.. и непременно мой взгляд упирался в эти чертовы окна. Три окна подряд, свет в которых горел ВСЕГДА, вне зависимости от того, насколько глубока была ночь. Мне до сих пор неизвестно, что это за здание. Оно было достаточно низким, в 4 этажа и слегка напоминало здание школы. Как то днем я обошел его – и не встретил никаких опознавательных знаков. Да и тяжелые металлические двери, покрытые слоем ржавчины, выглядели так, будто их давно не касались. Разумеется, они были заперты. Помимо этих трех окон на 4 этаже, ничто в здании не свидетельствовало о каких либо «признаках жизни». Я попытался заглянуть в окна первого этажа – но ничего не разглядел, стекла были мутными и, кажется, за ними были занавески. Одно могу сказать точно чем ближе я к ним подходил – тем явственней мне становилось не по себе.
На четвертый месяц я увидел силуэт. Я стоял у окна в ночи и смотрел на пустую ночную улицу. Царила абсолютная тишина. Постепенно мой взгляд самопроизвольно сфокусировался на окнах. На мгновение что то в комнате отвлекло мое внимание, а когда я вновь посмотрел на окна, я увидел силуэт. Он стоял в левом окне абсолютно неподвижно и был виден крайне отчетливо – его и окно явно не разделяла даже занавеска. Но главное, даже несмотря на то, что мои окна находились выше (жил я на 6 этаже), а свет был погашен, я не мог прогнать от себя ощущение, что ОН видит меня, смотрит именно на меня, прямо в мои глаза.
Теперь я видел его постоянно. Каждую ночь. Он словно притягивал меня. Я мог с полчаса стоять в темной комнате глубокой ночью и просто смотреть на него. Возможно, именно за этот интерес я чуть было не поплатился.
Однажды я вот так стоял и смотрел. Не отрывая глаз от темного силуэта, я поднял руку и коснулся стекла. То, что произошло в следующее мгновение, заставило меня содрогнуться от ужаса. Потому что Он сделал ТО ЖЕ САМОЕ.
Не медля ни секунды, я задернул шторы и рухнул на кровать, накрывшись одеялом с головой, как трусливый ребенок. Темнота и полная тишина давили на меня, не выдержав, я встал и включил свет. Всю эту ночь я не спал.
Но это было только началом кошмара.
На следующий день я думал об этом, убеждая себя, что ничего страшного не произошло. Что в конце концов, даже если он действительно видел меня? В темной комнате конечно разглядеть меня было невозможно, но контур руки, прислоненной к стеклу, он вполне мог заметить, разве нет? – убеждал я себя.
Желая переубедить себя я совершил большую ошибку –той ночью я снова подошел к окну. Он, разумеется, стоял там. Я смотрел на него, снова осторожно коснулся стекла – Он был неподвижен. Испытав некоторое облегчение, я отвернулся от окна и то, что я увидел в следующее мгновение, заставило меня обмереть от ужаса. На первый взгляд я не увидел ничего необычного – на стене было всего лишь отражение окна и моего контура в нем. Но дело в том, что мой силуэт в окне АБСОЛЮТНО ПОВТОРЯЛ ЕГО СИЛУЭТ. Я мгновенно узнал эти контуры, потому что столько смотрел на него, что они навсегда врезались в мою память. Сердце бешено забилось, казалось, что оно порвет грудную клетку. Я вновь повернулся к окну и в ужасе уставился на силуэт. Он медленно поднял руку и столь же медленно (бесконечно медленно, как мне казалось) потянул ее к краю оконного проема. Краем глаза я заметил движение на стене и обернулся, хотя и не оборачиваясь понял, что происходит. Темное отражение на стене (МОЕ, черт побери, отражение!) точно так же медленно тянуло руку, совершало АБСОЛЮТНО идентичное движение. Это стало последней каплей.
Я очнулся утром, на полу, под окном. Я смутно помнил видение, что пришло ко мне, пока я был в бессознательном состоянии – будто этот силуэт стоит прямо за моим окном и нас разделяет только тонкая гладь стекла. Хотя, вспоминая события этой ночи, я не мог быть уверен, что это было только видение.
Я не стал ждать следующей ночи. Вещей у меня было немного и дня хватило на переезд к знакомому, живущему на другом конце города. Квартиру я выставил на продажу, даже не сильно заботясь о цене. Я просто хотел избавиться от нее. Как можно скорее. Неудивительно, что покупатель нашелся относительно быстро.
Прошло два года. За это время лишь считанные разы был на той улице. Я совершено осознанно ее избегал, но даже когда крайняя необходимость приводила меня туда, я и помыслить не мог о том, чтобы даже посмотреть на то здание, на ТЕ окна.
Однажды я шел по улице, погруженный в свои мысли. Стояла осень, асфальт был мокрым от дождя. Мне навстречу шел человек, пожилой мужчина, в котором я сразу, несмотря на прошедшие годы и на то, что он успел почти полностью облысеть за это время, узнал своего бывшего соседа с ТОЙ самой квартиры. Я сделал вид что не замечаю его, ибо не хотел никаких напоминаний о том времени, когда все произошло. И я ничуть не удивился, что словоохотливый старичок узнал и окликнул меня. Мы поговорили минут пять, но того, что я узнал от него, оказалось достаточно для нескольких последующих бессонных ночей. Молодой мужчина тридцати лет которому я продал тогда квартиру, был обнаружен мертвым. Никаких внешних повреждений – просто разрыв сердца.
Тело обнаружили утром.
И я до сих пор содрогаюсь от двух навязчивых мыслей:
Я виновен в его смерти
На его месте мог быть я.
Или еще могу?
Я боюсь.

В 5 классе я сменил школу на ту, что поближе к дому. Школа была веселая, везде бритоголовые пацанчики сидят на кортах, жуют семки, слушают рэпчик из мобилок, дерутся после школы с сычами, тянки рядом с ними стоят косяком и планируют провести вечер с кем-нибудь под ягой или чем-нибудь в разы крепче. Я был обычным сычом в прошлой школе, и мои планы "встать с колен" не увенчались успехом, потому что меня сразу приняли в систему. Хуесосили страшно, постоянное избиение, запугивание, я мог просто не носить с собой портфель, потому что каждый день либо с ним, либо с его содержимым что-то случалось.
Так продолжалось около 2 учебных лет, пока к нам не перевелась новенькая. Сказала всему классу, что её зовут Катя, и надеется завести тут товарищей\друзей\провести нормально время в школе. Очень красивая девочка 14-15 лет на вид, длинные темные волосы, апатичное выражение лица, быдланы даже урок сорвали с предложением свиданий\свадьбы в её сторону. Короче очень красивая. Мне она приглянулась, но статус туалетного адмирала не позволял мне даже посмотреть в её сторону, тем более с такой яйцеголовой конкуренцией. Суть была в том, что почти все тянки в школе-крокодилы. Катя быстро стала белой вороной в коллективе, парни по началу её защищали, мол "гы, весело, нагни-нагни её, тока не бей, гы". Потом они получили живительных пиздюлей от стаи крокодилов и вообще не совались в их разборки. Женская травля оказывается в разы страшнее чем мужская. Её травили, обливали мочой, постоянно били ногами\стульями\толстыми книгами, гнобили морально, етц. Парни решили не отставать от своих пассий, и устроили мне веселый год.
В 7 классе нас обоих это заебало, и мы начали прогуливать. По началу это было как-то несинхронно, чтоли. Одного из нас не было в школе, и срывались на втором. В один прекрасный день мы свалили вдвоем. Катя к этому времени начала уже курить, от былой красоты мало что осталось, но я помнил какой она была. Длинные волосы стали короткими, помню как весь класс смеялся над её кривой стрижкой. Я её спросил про стрижку, и завязался разговор. Мы пошли в какой-то двор, где болтали до вечера. На тот момент я угорал по року, поэтому общая тема нашлась быстро. Мы прогуливали около месяца, гуляли вместе, потом она пригласила меня к себе домой.
Родителей тогда не было, но атмосфера в квартире была уж точно не романтичной. Скорее уж давила, типичная советская хрущевка, советский дизайн, даже ковер на стене был. В углу иконы, хотя на Кате не было крестика. Она потом мне сказала что её крестили, но она в гробу видела все эти богослужения. Родители у нее набожные, отец был мужиком старой закалки, короче семья держала её в ежовых рукавицах. Хоть она и была тотальной говнаркой, в её комнате не было ни одного плаката. Семья запретила осквернять стены различными педерастами. В общем я попил у неё чаю, посидел, поболтал, послушал музыку в плеере, даже как-то перекатились на учебу, нам обоим нравилась биология и история. Читали учебники взахлеб, представляли себя генералами и императорами, веселились как могли. Потом она закурила, и предложила мне сигарету. В глазах у нее была надежда и настойчивая просьба, поэтому я не смог отказаться. Вышли на балкон, она мне прикурила сигарету с помощью своей, вышел недопоцелуй. Сказать что я не переносил табак-ничего не сказать. Но я терпел все это дымящее бревно во рту, потому что был рядом с ней. Она мне выдала тираду об одиночестве, страхе, масочках и непонимании, тогда я посчитал что Катя задвинула жизненную тему. Потом сказала, что со мной ей было весело и приятно.
Внезапно нагрянул звонок в дверь, мы повыкидывали сигареты в окно балкона, напились воды и закинулись жвачкой, Катя спровадила меня в свою комнату. Приперлась её мамаша, бегемотиха с двумя пакетами. Пока она помогала своей матери с продуктами, я сидел и ждал в лучшем случае плохого конца. Катя закончила вкалывать на кухне, сказала матери что у нее одноклассник в гостях, они делают домашку вместе. Мать сразу кинулась в комнату где сидел я. Посмотрела на меня как на бомжа, убедилась что я одет и вокруг нет горы презервативов, сказала что-то вроде "ладно, только без глупостей и чтобы он ушел до того как вернется с работы отец". Как только мать вышла из комнаты, Катя подошла ко мне, прислонилась в упор и сказала на ухо шепотом "нам придется делать домашку, потому что она нас подслушивает и не отстанет". Что поделать, занимались этим цирком 1,5-2 часа, потом Катя меня начала гнать домой. Отец Кати вернулся домой пораньше, когда я уже собирался домой. По его лицу было видно, что он меня вот-вот выебет в очко. Я выдавил из себя "здрасьте" и поспешил ретироваться. Дома мать мне устроила очередной скандал, потому что классрук обзвонил родителей прогульщиков и сообщил им плохую новость. Мать сказала что выгонит меня на улицу если я ещё хоть раз прогуляю, поэтому пришлось возвращаться в школу.
В школу вернулся не я один, Катя тоже там была. Тогда она носила кофту с длинными рукавами, хотя время года было теплым. Я потом мельком увидел, что у нее все руки в синяках, да и лицо за тонной штукатурки тоже порядком не блещет. В общем, отец её избил за то что она прогуляла. Мать тоже не погрешила добавить скалкой по рукам. Избивали её долго и весело, в том числе за то что "хуйца домой водишь вместо того чтобы заняться учебой, как ты смеешь лгать родителями, домашку они вместе делали, знаем мы вашу домашку, в СССР не было секса, кокококо". Мы оба были на грани исключения из школы и отказа родителей от нас, поэтому пришлось обходиться без прогулов. Ребята в классе и школе по нам соскучились. Так мы промучались до середины 8 класса. Я подхватил болячку и кое-как выбил уход с уроков пораньше, Катя заметила это и просто пошла со мной. Весь класс это видел, свистел, желал мне удачи и советовал позы где приятней всего. Мы пошли ко мне домой, мать уехала по работе в другой город на 3 дня, в общем отличные перспективы. Катя зашла ко мне в квартиру, легла на кровать лицом ко мне, и расплакалась. Она ревела и ерзала по кровати в истерике. Рукава кофты закатались, и мне открылся взор на её ужасные кровоподтеки, синяки и царапины. Все её тело, живот, руки, ноги, все было в синяках и ранах. На спине были следы от затушенных сигарет.

>>152657993
Катя начала свою исповедь. С самого 5 класса отец пьет, ругается с матерью, её гнобят в школе, гнобят и бьют дома, весь её нонконформизм бьет ей в спину и дома гнобят и бьют по этой причине в два раза сильнее, у нее не было парня потому что в школе гнобят и гулять не отпускают из дому. У нее не было друзей, потому что мать считает что все, кто не носят крест-чумные больные, а отец очень любит свою мать. Затем она сняла свою кофту, грудь у нее тоже была вся в следах от затушенных сигарет, сняла юбку и показала мне свои бедра в синяках, встала передо мной. Глаза красные от слез, сопливый нос, и хнычущее дыхание. Катя спросила меня, люблю я её. "Я тебе нравлюсь?" - У меня не было ответа на этот вопрос. Она стала мне за это время очень близким человеком, и теперь она открылась мне, и я не ожидал такого пиздеца в её жизни. Я думал что родители поддерживают её в связи с херовой школой, но все оказалось в разы хуже. Она мне очень нравилась, она была красивой в 5 классе, осталась красивой для меня и сейчас, даже с таким убитым телом. Но я тоже был моральным инвалидом. Я боялся ответить ей "Да, ты мне очень нравишься, давай встречаться", потому что встреча двух сычей в этой клетке со змеями под названием школа это смертный приговор. Мой мозг начал закипать, и у Кати кончилось терпение. Она взяла меня за руку и повалила на кровать, положив эту руку себе на грудь. Я почувствовал ткань лифчика, один из пальцев задел свежий сигаретный ожог, на лицо мне упало несколько слез. Она ещё раз спросила, нравится ли она мне, на этот раз уже крикнула. Сказала, что мне необязательно говорить правду, что я могу использовать её тело как мне хочется, ей плевать на мнение других, если мы будем вместе то у нас просто будет собственный маленький мирок. Она потянулась за застежкой лифчика, но я её остановил и прижал к себе. Я обнял её несильно, но как можно нежнее. Она разревелась по второму кругу, моя водолазка в районе плеча стала противно мокрой. Лежали мы так минуты 2-3, пока у нее не пересохли глаза. Она просто хныкала в моих объятиях, и тут я тихо выдавил из себя: "Послушай, я тебя не ненавижу. Ты мне нравишься, Катя. С тобой мне не скучно, в школе не так противно потому что ты рядом, но...я просто не знал что с тобой все это происходило. Прости, я не знал, не замечал этого, прости". И тут я словил рандомный поцелуй. У нее были счастливые глаза, красные от слез, мокрые, но счастливые. Катя улыбалась, за все то время что я её знал, она никогда так не улыбалась. Так широко, так искренне. Я все ещё помню то громкое "Спасибо!" с ломанной интонацией и всхлипами. Мы лежали и целовались, потом когда она уже успокоилась и умылась, решили пойти погулять. Гуляли мы долго, держались за руки, болтали о всякой всячине, я почувствовал что наконец-то нашел близкого мне человека.
Ближе к вечеру ей на мобильник начали названивать родители. Гуляли мы чуть ли не до ночи, и звонки начали меня напрягать. Катю звонки напрягали тоже, поэтому она попросту выключила мобильник. Катя все время лезла целоваться, но так как я заболел простудой, я не хотел её заразить. Она отшучивалась что болезни не имеют значения, если это поможет взять больничный и отгул от школы. Начал моросить дождь, я предложил Кате провести её до дома. Она отказалась. Сказала что останется у меня на ночь. Я сопротивлялся, но не особо сильно. В квартире был диван и моя кровать, она наотрез отказалась спать на диване. Я тоже не хотел спать на диване. Не потому что я похотливая сволочь, а потому что с дивана я падаю. От прогулки мы оба успели вспотеть, поэтому по очереди сходили в душ. Катя пошла первой, за то время пока она мылась я умудрился очень сильно измять заправленную кровать. Сердце колотилось как бешеное, я не мог сидеть на одном месте. В итоге я испортил всю задумку относительной стерильности постели, потому что валялся на кровати и ерзал, и вся постель пропахла моим потом, но не суть. Вернулась из душа она в одном нижнем белье, что меня и завело и шокировало одновременно, хоть я уже и видел её тело, но тогда был день и легкий полумрак, а теперь светила люстра. Красные сигаретные ожоги, синяки, ушибы, порезы на руках и ногах. Почти заживший синяк на левой скуле. Но все ещё прекрасное женское тело, и почти нетронутое лицо. Красивая грудь, которую она прикрывала одной рукой. Красивое нижнее белье белого цвета. Я был в душе по времени больше чем она, потому что пришлось-таки бороться со своим членом. Мы легли на кровать вдвоем спиной друг к другу, кровать подозрительно скрипнула. За окном начался ливень, и в квартире повисло неловкое молчание. Я был слишком сычеват чтобы вообще думать о...настоящем тыкании членом в девушку, поэтому решил познать дзен и уснуть. Но увы, мне помешал раскат грома, и дрожащее тело, которое прислонилось ко мне сзади. Это было невероятно, но Катя в свои 17 лет боялась грозы. Она дрожала и сказала тихо: "Только не смейся, но мне действительно страшно, поговори со мной". У меня не было выбора, пришлось говорить с ней о прошлой школе. Как оказалось, Катина прошлая школа тоже была далеко от её дома, и была годной. Друзей у нее там было мало, точнее их вообще не было. Она просто выпала из коллектива в первом классе и всем было на нее побоку. Никто её не трогал, и это было замечательно. Она отлично училась в младшей школе, могла делать что угодно на уроках, в школе она спасалась от своей безумной семейки. Слово за словом, раскат за раскатом, мы так пролежали пока она не уснула. Я же уснуть не мог, потому что мне в лицо\спину дышала живая девушка, и мой мозг попросту плавился, так сильно хотелось её трахнуть. Но она...она была слишком несчастна. Хоть я и девственник-сыч, но пользоваться слабостью девушки это такое, ниже моих моральных принципов. Ей нужен был отдых, хоть одну ночь поспать не в окружении своих ебанутых предков, отходя от дня в окружении ебанутых одноклассников. Я обнял её и заснул.
Утром меня разбудила Катя, уже умытая и одетая. Сказала что уходит домой и потом пойдет в школу, иначе её родители объявят в розыск, а то вдруг какой-то маньяк похитил и изнасиловал их чадо. Шутканула, что ей повезло с похитителем, но до насильника похититель не дотянул. Моя простуда начала ухудшаться, у меня поднялась температура. Я сказал ей что мне плохо, поэтому в школу я не пойду и возьму больничный. Катя немного погрустнела, но потом пожелала мне скорейшего выздоровления, чтобы встретиться затем в школе, гулять вместе, ведь мы теперь что-то вроде парочки. Я сказал Кате что люблю её, она мне не ответила. Отмазалась чем-то вроде "время покажет, любишь ты меня или нет". Она дала мне свой номер телефона, и ушла. У меня мобильника не было, поэтому особо в смс-отношения не поиграть. Был стационарный телефон, поэтому я решил забиться с ней о свидании когда поправлюсь. Жизнь подложила мне свинью, простуда перешла в грипп с фарингитом. Я мучился две недели, путешествуя по поликлиникам и больницам, пока не вышел с больничного. Вернувшись в школу, я заметил что Кати нет на занятиях. Её не было один день, два, три. И класс подозрительно стал меня избегать, не гнобили, не били, вообще ничего не делали. Парни стали какие-то спокойные, бабы перестали выебываться больше нормы, запахло керосином. Подошел к классруку, спросил у неё где Катя и почему её нет уже 3 дня.

>>152658184

"Катя умерла неделю назад, упала с крыши своего дома."
-
"Мы были на похоронах всем классом, точно, ты ведь в это время был на больничном."
-
"Это ужасно, и как она вообще оказалась на крыше, она ведь была хорошей девочкой."

В этот момент я выпал из реальности. Промямлил в ответ что-то вроде "А, вот оно как, пойду в класс" и побрел куда глаза глядят. Блуждал по зданию школы где-то минут 40, смотрел на улицу через окна. Пришел в середине урока в класс, сел за парту и уснул. Учительница устроила мне истерику, что я вообще охуел так себя вести, сказала что вызовет родителей и это была её последняя капля, но смеха на весь класс не было. Была гробовая тишина. Эти твари знали, что одну жертву издевок они уже довели до суицида. Одна из девочек даже одернула учительницу, сказала мол "оставьте его в покое, или вы уже забыли что случилось с Катей?". Меня больше не гнобили, не обзывали, учительницы поставили мне трояки в аттестате и сказали что я не дотяну до 11 класса так как тупой раздолбай. Отпустили с богом после 9 классов. В свой выпускной я сидел за Катиной партой и смотрел на все эти надписи на ней:

"Катя свинья"

"Тупая шлюха"

"Уродина"

"Сдохни"

Окно в классе было открытым, на дворе визжали девушки и матерились парни, ведь КАНЕЦ ШКОЛИ ЕБТА!11 Спустя мгновение парта Кати полетела им на головы. Озлобленные бритые петушки прибежали в класс уже тогда, когда я был в кафетерии и пил чай. Узнал у классрука, где похоронили Катю. Милая синяя ограда, клумбы по бокам и средняя гранитная плита. На плите букеты и венки. Надгробие не особо информативно, её школьная фотография и дата рождения-смерти. Никаких эпитафий, соплей. На венках написано "Вечная Память". Перед тем как придти на кладбище я умудрился купить те сигареты, которые курила Катя. Сел на скамью рядом с надгробием, закурил сигарету. Вкус у нее был противный, но он напомнил мне о том табачном поцелуе у нее дома. Яркий огонек сигареты напомнил мне о её ожогах. О нашей совместной ночи. Я заплакал. Я плакал неизвестно сколько времени, но все штаны у меня были мокрыми от слез. Наконец-то я нашел классную девушку, наконец-то я более-менее её понял, принял такой какая она есть, ей было хорошо со мной, мне было отлично с ней, но тараканы в голове Кати победили. Я кстати на середине своего больничного купил мобильный телефон, чтобы общаться с Катей. В контактах только один номер телефона, её номер. Докурил ещё одну сигарету, набрал её номер. Холодные, длинные гудки. Затем трубку поднимает её мамаша.

"Алё, кто это?!"

"...можно Катю к телефону?"

"Катя умерла, не звони сюда больше."

Подъезд встречает меня объятиями тьмы. Я на ощупь поднимаюсь по ступенькам, проклиная подростков, разбивших практически на всех этажах лампочки. Этот гнев перерастает в нечто большее, с каждым этажом я озлоблен сильнее: на друзей, докучающих мне своими вечеринками, на бросившую меня девушку, ведь я ей явно нравился. Злость превращается в отчаяние, когда я вспоминаю, что меня встретит лишь пустой дом... Ну, не совсем пустой. В кромешной тьме пытаюсь открыть дверь своей квартиры — какие-то уроды добрались и до этой лампочки.
Толкаю дверь от себя и, перешагивая порог, обо что-то спотыкаюсь.

— Мяу!

Мой глупый кот засунул морду в тапок, ожидая свою заслуженную еду. Оставив его в коридоре, бегу к компьютеру и после тяжелого дня наконец-то погружаюсь в идеальный виртуальный мир, напрочь забывая о жестокой реальности.

— Мяу!? — издает звук кот, запрыгнувший на стол и бессовестно заслонивший экран. В наушниках раздается заунывная мелодия — я погиб в игре.
— Да будь ты проклят!

Со всей силы размахнувшись рукой, я попадаю по морде кота; рыжая молния слетела со стола, и я смог вернуться к игре. Оглянувшись, замечаю, как он со всех лап удирает из комнаты. Уверенный в том, что теперь никто не нарушит мой покой, начинаю миссию заново.



В комнате становится светлее, и я просыпаюсь. Экран перед лицом подсказывает мне, что я случайно заснул за компьютером. Черт! Я забыл покормить кота!

— Барсик, ты где там? Кыс-кыс-кыс…

Нет ответа. Выйдя в коридор, я обнаруживаю полуоткрытую входную дверь — забыл вчера закрыть. Похоже, Барсик сбежал. Ну да ладно, вернется. Оставив все как есть, чтобы кот мог вползти обратно в мое логово, отправляюсь с едой к компьютеру. Часы тикают, отсчитывая неуловимый ход времени, и тиммейты уходят спать. Интересно, где пропадает Барсик? Впрочем, хоть в эту ночь никто не будет охотиться своими шаловливыми лапами на мою пятку.



Дни проходят, а кота все нет. Все чаще меня грызет чувство вины. А что, если с ним случилась какая-то беда? В конце концов его могут забрать в приют и усыпить, а ведь у него все девять жизней впереди. Обзванивая приюты, как можно подробнее описываю моего рыжего друга, но слышу в ответ только: «Нет..», «Не было такого...». Надеваю куртку и иду на улицу искать Барсика. От куста к кусту, от качели к подъезду слоняюсь несколько часов, но безрезультатно.
Полумертвый от усталости прихожу домой, и…

— Мяу?
— Ба-арсик! — ликующе оборачиваюсь на звук, но успеваю только заметить, что кот скрылся за углом.
— Вот те на. Зачем удрал? Выходи, не бойся, я, пока ты прогуливался, весь район в поисках твоей рыжей жопы прочесал. — В ответ лишь молчание.

Обыскав квартиру, я не нахожу кота — опять улизнул. Открываю холодильник в надежде заглушить горе какой-нибудь котлеткой. Наполнив тарелку, направляюсь в свою комнату, но замечаю Барсика. Взгляд бездонных глаз направлен на меня, и я, вспомнив, что он уже давно не ел, наполняю его миску до краев. Положив пачку корма на место, я обнаруживаю, что к еде кот не притронулся и куда-то снова пропал. Весь оставшийся вечер мы играем в прятки. То появляясь, то снова исчезая, Барсик заставляет меня позабыть обо всех делах. Только когда я весь вымотался, кот пришел ко мне на кровать, но моя попытка почесать его за ухом напугала беднягу, и он дал деру. Размышляя, как заслужить прощение у кота, я медленно погружаюсь в сон.

*

Все выходные Барсик мелькал перед глазами, не задерживаясь надолго в поле зрения, а иногда будто впиваясь взглядом в мою спину. Обернувшись, я не всегда обнаруживал позади кота, и это нагоняло жути. Наступили будние дни, и я, измотанный недавним происшествием, отправился утром в институт.
Переходя дорогу, смотрю по сторонам, и мой взгляд останавливается на каком-то предмете на обочине. Подойдя ближе, я вижу такую знакомую рыжую шерсть, местами черную от запекшейся на ней крови.

Проходит пара минут, прежде чем через шок пробивается понимание — передо мной мертвое тело моего друга. Но... Как? Ведь Барсик жив! Я видел его сегодня, когда запирал дверь! Медленно передо мной вырисовывается цельная картина: Я бью своего кота; испуганный, он выбегает в открытую входную дверь и в ужасе несется куда глаза глядят, не замечая ничего вокруг. Даже машин. Одна из них сбивает его, он отлетает на обочину, а автомобиль безразлично несется дальше. Барсик... Мертв?

— Мяу...

Резко повернувшись, я вижу перед собой моего друга, живого и невредимого.

Он постепенно растворяется в воздухе, окончательно пропадая вместе с затихающим «Мяу...».

Холодные капли дождя стекают по моему лицу, и я не сразу замечаю, что плачу, проклиная себя.

Мое безразличие стоило мне моего последнего друга.

Скольких еще ты потеряешь?

Тебе 6 лет. Ты идешь в первый класс. На первой же перемене, когда тебя оставляют с другими ребятами, ты заводишь себе друзей — Паша, Никита, Тема, Юра… Ребята вразнобой соглашаются дружить с тобой. Наконец-то ты счастлив.

Тебе 8. Третий класс только начался, а из всех остался только Юра. Никита перешел в другую школу, обещав звонить, но так и не узнав твоего номера, Паша подставил тебя перед учительницей, а с Темой вы подрались, да так, что он выбил тебе зуб. Они больше не твои друзья, и скатертью им дорожка — ты без труда найдешь лучше, таких, как Юра. Вокруг столько людей, а мир так велик. Достаточно просто подойти еще к паре ребят, и тихонько сказать: “Будешь дружить?”.

Все так просто.

Если бы оно было так просто. Тебе 14, и кроме Юры у тебя никого не осталось. С переходом в среднюю школу классы смешались, и полная компания отбросов из “Б” параллели избивает тебя на каждой перемене. Ты вынужден бегать между классами и обедать в подвале. За что они ненавидят тебя?

Это не так уж и важно. Под конец года ты видишь, что уставший Юра болтает с одним из них. Клеймо предателя виснет на твоем друге вечным грузом, и тебе все равно на все, что он скажет — он лишь мерзкий изменщик, но не человек.

Тебе 16, и через год ты заканчиваешь школу. Конфликты прекратились, но ты так и не вжился в компанию. Да разве это важно, когда теперь ты нашел свою любовь — настоящую, и она с тобой? Даша обнимается с тобой в темных уголках школы, и ты ловишь на себе завистливые взгляды одноклассников. Так-то. Ты никогда больше не будешь один, ведь она любит тебя, а ты — ее.

По крайней мере, так ты думал до выпускного, на котором застал ее с другим парнем в кладовке. Ты просто ушел оттуда, сидеть на подоконнике и допивать бутылку коньяка. Рядом сидит Юра — в какой то момент ваши взгляды пересекаются, и ты понимаешь, что совершенно не злишься на него, да и не за что — он не сделал ничего плохого. Только вот он уходит с друзьями продолжать праздник, а ты остаешься один — и все это не имеет никакого значения.

Разве это важно? Пройдет долгое одинокое лето, и ты поступишь в университет. Там будет новый шанс, новые люди, целые группы, курсы, факультеты новых и новых людей… Которые уйдут от тебя — так или иначе, как и остальные. На первом курсе ты встретишь новых друзей, на втором — начнешь ненавидеть половину из них, на третьем — твой новый лучший друг уедет в другую страну, на четвертом ты перестанешь общаться даже с друзьями по интернету — закончатся общие темы и слова, начнутся ссоры и обиды.

Ты пойдешь работать, и там встретишь еще порцию свежих, незнакомых людей. Только вот все старые уже ушли из твоей жизни — уйдут и эти. Новые люди — будто одноразовый ветер, затронут твою жизнь, но не изменят. И ведь теперь тебе уже плевать на вселенскую справедливость, на высокие идеалы отношений, на все. Лишь бы они перестали уходить — один за другим.

Плевать на принципы. Плевать на гордость, плевать на все — лишь бы больше не быть одиноким. Лишь бы перестать терять людей одного за другим, раз за разом. Твоя подруга уедет в другой город, забыв сказать тебе об этом, но ты не обидишься — лишь попросишь не забывать тебя. Через какое-то время ты утопаешь в одноразовой дружбе и любви. Только встретив человека ты уже знаешь, что он убежит дальше, а ты снова останешься один.

Вера в людей угасает, вера же в чудеса медленно умирает под ближайшим кустом. Закончились мечты о старости в кругу верных друзей. Ты больше не приходишь на встречи одноклассников и одногруппников. Ты больше не дорожишь людьми рядом, они лишь одноразовые банки знаний, эмоций, историй — а после кончатся и уйдут. И ты — такой же. Выживая в этой игре, ты должен жить по общим правилам, убегая дальше и дальше, забрасывая телефоны и адреса, находя причины, отмазки, отговорки, лишь бы не встречаться и не видеться.

Все, чего ты хотел — это не быть одному. Не терять людей попусту, не отпускать их. Но разве у тебя есть выбор? Разве есть выбор у меня?

И мы смотрим, как люди, словно песок нашей жизни, просыпаются между пальцами. И ничего с этим не сделать — лишь цепляться каждый раз за надежду и ждать, пока ты потеряешь очередного человека. Скольких ты еще потеряешь?

Всех.

>>152657811
зорал

Однажды мать решила махнуть со мной в Анапу на летние каникулы. Поехали мы, как полагается, на поезде.
Жаркий плацкарт, где даже с открытыми окнами раскалённый воздух никак не желает остывать, общительные соседи с курицей гриль и огурцами в фольге, истории за чаем, торчащие сверху пятки неизвестного попутчика, в общем, всё как надо.

Первый день нашей поездки мать провела за карточной игрой с Марусей Евсевной, своей новой лучшей подругой. А я переместился в прохладный тамбур, где хоть и было накурено, воздух радовал своей температурой. Однако там меня ожидал другой сюрприз.

Девушка сидела на железном мостике между двух вагонов, свесив ноги вниз. Я просто открыл дверь, чтобы чуть-чуть проветрить, и наткнулся на неё. Худая, бледная, черноволосая. Я её окликнул, но девчонка не реагировала. В следующую секунду она оттолкнулась и прыгнула под колёса.

Сложно описать, что было потом. Я кричал, помню, я был в ужасе, звал на помощь, пытался хоть как-то привлечь внимание. Но в тот момент весь абсурд ситуации до меня ещё не дошёл. И в те моменты, когда пассажиры вяло изображали беспокойство - тоже. Я чувствовал только злость, потому что не мог объяснить для себя их равнодушия. Даже моя мать! Уж до чего сердобольная женщина, покачала головой, предложила обратиться к проводнице, и всё.

Но уже через пару часов липкий холодок пополз по моей спине.
Когда выяснилось, что никто не узнаёт по моему описанию никаких черноволосых девушек. Я бегал между вагонами, искал её близких или хотя бы соседей, даже пытался добраться до машиниста. Поднял на уши всех проводниц. Однако те уверяли, что это какая-то чушь, что не было никаких девушек. В итоге я почти смог и себя убедить в этом.

На следующий день я рано встал и заперся в туалетной кабинке. Меня тошнило от общества равнодушных придурков, рядом с которыми совершенно идиотским образом погиб ребёнок, а они даже не потрудились проверить. Между тем кто-то стучал в дверь, угрожал позвать проводницу с ключом, если я не выйду. Чёртовы ублюдки. Я открыл.

И нос к носу столкнулся с самоубийцей.

Черноволосая девчонка с язвительным "Не прошло и года!" скривила губы, всем своим видом демонстрируя раздражение. Оттолкнула меня в сторону, захлопнула за собой дверь.

А я так и стоял в исступлении, пока она не вышла. И не мог вымолвить ни слова.
"Ты же вчера прыгнула!" - вот, что я мог ей сказать. Представляю, как бы это прозвучало! Ведь она была сейчас здесь, живее всех живых.
И заговорила со мной первая.

- Как видишь, план не сработал. Я снова здесь.
- Что-что..?

Она устало вздохнула и направилась в сторону тамбура, но я бросился следом. Даже то смущение, которое всегда овладевало мной в присутствии тян, не могло совладать с нахлынувшим любопытством. И я схватил её за руку.
- Тёплая... - пробормотал в недоумении. Нет, это не приведение и не глюк. Господи, какой я идиот.

Девушка, что удивительно, посмотрела на меня с сочувствием.
- Меня зовут Уна.
- Слава...
- А ты из какого купе? - вдруг спросила она. - Я тебя почему-то раньше не видела.
- А ты что, за пол дня успела весь вагон изучить? - "прежде чем выпилилась". На самом деле мне было интереснее узнать, как она выжила после прыжка под поезд, да ещё и вернулась потом на борт...
- Пол дня? - она горько усмехнулась. - Чёрт, а это ведь почти смешно.
- Не понимаю, чего смешного. Что здесь происходит вообще?!
- Я провела в этом поезде уже почти четыре месяца. Он никуда не приедет. Никогда. Правда, за это время я ни разу не видела, чтобы приходили новенькие.
Она это говорила с таким серьёзным видом, что я едва не воспринял её слова серьёзно.
- Стоп стоп. Успокойся, подожди, - я засмеялся. - Ты сейчас меня разыгрываешь? Что за чушь? Я вчера видел, как ты бросилась под колёса. Даже кровь видел!
- О да, я тоже поначалу отказывалась в это верить.
- Окей, - я улыбнулся, предвкушая логическую расправу над этим немыслимым ахтунгом. - А что ты скажешь насчёт остальных пассажиров? Они что, не замечают, что едут уже четыре месяца?
- Нет, - покачала головой девушка. - Иди и спроси, когда мы приедем. Давай, иди, у любого спроси! А потом спроси, как давно поезд в дороге.
- Дурацкий розыгрыш, - нет, это не весело нисколько. Этот тупой спектакль ещё начаться не успел, как уже надоел мне. Я спешно распрощался с полоумной Уной и остаток дня провёл в своём купе. Слава богу, что завтра рано утром поезд прибывает.

*

Можете себе представить, каково было моё удивление, когда на следующий день поезд всё ещё ехал.

- Мам! - я в недоумении смотрю в окно. - Почему мы не вышли? Сколько времени?
- Правильно говорить "который час!" - не могла не заметить мать. - Слав, ты бы поспал ещё. Мы ж вчера только сели. Ещё сутки ехать.

Я резко выпрямился на койке, больно ушибив макушку об потолок. Спустился вниз под неодобрительным взглядом Маруси Евсеевны.
- Какое сегодня число?
- Двадцать шестое, - отозвалась мама.
Это верно, вчера было двадцать пятое. Но в поезд мы сели двадцать четвёртого.
Ни слова больше не сказав, я выскочил из плацкарта и отправился на поиски единственного человека, который хоть кую-то ясность мог внести.

Долго Уну искать не пришлось. Таинственная попутчица сидела всё в том же прохладном тамбуре, болтая ногами над проносящимися внизу рельсами.
- Привет, - улыбнулась она одними губами. - Слава, кажется.
- Слушай, это какой-то маразм, но, кажется, ты права. Наша дорога длится двое суток, сегодня утром поезд должен был прибыть в Анапу, но мы до сих пор в пути!

Она резко замерла. И медленно повернула на меня голову.
- Ты... помнишь, когда сел в поезд..? - произнесла она почти с благоговейным трепетом.
- Ну да, конечно помню! Как можно забыть то, что было двое суток назад!
- Представь себе, можно! Достаточно взглянуть на других, - сказала она. - Фокус в том, что никто не помнит, сколько прошло времени. Я села на поезд перед новым годом, ехала навестить дедушку. Сейчас уже июнь. Это не день сурка, время идёт. У меня отрастают волосы, ногти, вещи изнашиваются. Но больше об этом не знает никто. Каждый день у остальных пассажиров новая версия своего прошлого. Я каждого проверила. Нет больше таких, как мы с тобой.
- А сойти ты не пробовала? Поезд ведь останавливается на промежуточных станциях!
- Я сходила. Шла в сторону города. Но стоило мне заснуть - как я снова попадала сюда. Самое большее, сколько мне удалось продержаться без сна - трое суток. Я убивала время в Воронеже на вокзале, бродила по магазинам и окраинам города. Но время тянулось за мной пока хватало сил бодрствовать. А дальше снова рекурсия - этот поезд. Купе.
- Как же здесь до столько времени не закончилась еда?
- Вопрос, - вздохнула Уна. - Она вроде заканчивается, если на неё смотреть. То есть... Она может закончиться у тебя, но у других пассажиров - нет. Увы, мне ни разу не удавалось проследить момент, когда она появляется. Я этого не понимаю.
- Бред. Просто бред...
- Просто... Здесь всё не настоящее. Даже люди. Как будто каждый из них действует по какому-то заданному алгоритму действий. Рассказывает свои истории, ест, пьёт, спит. Но стоит выйти немножко за рамки - и всё, провал. Как, говоришь, они отреагировали на моё исчезновение..?

Я сидел и молчал. То, что говорила Уна, конечно объясняло всё происходящее. Но никак не могло быть правдой. Никак.

- Позавчера я решилась на кардинальную меру. Ты видел, правда?
Я молча кивнул.
- И знаешь, - сказала Уна хмуро. - Умирать ужасно неприятно. Больше я этого делать не буду.
Я горько усмехнулся. Мы сидели на маленьким железном мостике, а перед нашими глазами проносился мир, такой огромный, такой живой.
- Уна, - говорю. - Как ты думаешь, почему именно мы? Что с нами не так?
- Я над этим долго размышляла, - отзывается моя спутница, убирая со лба растрёпанные ветром волосы. - И какое-то время думала, будто это поезд - олицетворение моей нерешительности. Я всегда всего боялась. Боялась сказать "нет" деспотичным родителям, боялась познакомиться с парнем, который мне нравился восемь лет. Боялась пойти в студию рисования, так как думала, что мои навыки недостаточно хороши. И всегда всё откладывала на потом. Такое чувство, что миру как будто надоело наблюдать за тем, как я впустую трачу своё время. И он засунул меня туда, где я могу тянуть резину сколько угодно. До самой смерти.

А ведь была логика в её рассуждениях. Я сам страдал тем же самым. Только теперь...

>>152658458

- Но, похоже, дело не в этом, - Уна покачала головой. - Я решилась даже прыгнуть под поезд, а это ничего не изменило.

Дни тянулись, словно клейкая смола. Жара мёртвым душным одеялом накрыла пассажиров, и теперь они словно тюлени на берегу пухли в койках.
Я угодил в место, где всегда была еда, вода, чистая постель. Мне не требовалось работать, чтобы жить, не требовалось думать, где взять денег, ведь тратить их было не на что. Я угодил в такой мир, о котором, как мне казалось, всегда мечтал.

Но не тут-то было.

Тоска подкрадывалась тихо. Всё это время. Шаг за шагом.
Я также как и Уна в своё время, начал подумывать о том, чтобы спрыгнуть. Ведь мы уже облазили весь поезд, были даже на раскалённой крыше, правда, не продержались там и пяти минут. Мы пытались доказать миру, что готовы идти дальше. Только он нам не верил.

- Мам, - говорю я очередным утром, - У тебя было когда-нибудь такое, что время как будто остановилось?
- У меня? - она, конечно к таким вопросам не привыкла. - А то как же. Было, и не раз. Я два года ждала, когда твой отец вернётся. Время тогда вообще замерло и никуда не шло... Жаль, я слишком поздно поняла, что надо ехать к нему самой.

Ну конечно! В тот момент меня осенило: я схватил телефон и бросился в тамбур, чтобы позвонить Лене Енотовой, самой красивой девчонке в школе. Я набирал номер и ждал гудков, но их всё не было.
- Здесь нет связи, умник, - усмехнулась Уна. - И интернета на телефоне тоже нет. Думаешь, я не пыталась?
Смотрю на Уну. На её худые коленки, растрёпанные тёмные волосы, ещё влажные после мытья в раковине.
- Ты нравишься мне, - говорю вдруг, сам того не ожидая. И всё как-то сразу становится на свои места. Как можно было столько времени не замечать, что человек, к которому меня действительно тянет, был всегда рядом со мной..? Слепой дурак!
- А ты - мне, - ответила Уна. И обняла.
- Если бы только мы могли доехать... Я бы пригласил тебя куда-нибудь. Хотя... - мне вдруг стало как-то совсем не важно, доедем мы или нет. - Пошли в вагон ресторан! Прямо сейчас! Угощу тебя чаем со сникерсом.
- Серьёзно? - вдруг воодушевилась Уна. - Конечно пошли! А то, надо признать, дошираки меня уже подзадолбали.

Мы пили чай, болтали, наслаждались какой-то странной, неведомой ранее свободой. Не могу объяснить это странное чувство. Как будто не было никакого поезда без конца, не было никаких клеток и никаких границ. Потом день плавно перетёк в вечер, а вечер - в ночь. Мы с Уной могли делать всё, что угодно, ведь завтра снова будет такой же день, такой же похожий на все остальные, но такой замечательный день.

А потом меня разбудил грозный голос матери.
- Вот ведь бесстыдник! Весь в отца!!!
Я разлепил глаза, и перед ними тут же прояснилось искажённое гневом лицо маман.
Я вспомнил вчерашний день. И то, почему нахожусь здесь, в чужом купе, за три вагона от родного плацкарта.

Уны рядом не было. Только смятые простыни и её резинка для волос.

- Ну и что ты здесь делаешь, позволь уточнить?! - продолжала негодовать мама, а проводница за её спиной что-то активно обсуждала с Марусей Евсеевной. - Мы тебя уже минут 20 ищем! Совсем совесть потерял! Нас дядя Боря всё утро ждёт!
- Ч-что..?

Только тогда до меня дошло. И я едва не забыл, как дышать. Поезд не двигался. Мы стояли.
Я вскочил на ноги, и припал к окну, за которым раскинулся город, здание вокзала с большой надписью "Анапа". Я начал смеяться, да так, что даже проводница с маминой подружкой умолкли.
- Слав, ты что, перегрелся?
А я ей не отвечал. Я смотрел в окно. Там девушка с длинными тёмными волосами махала мне рукой.

— Как хорошо, что вы пришли!.. Понимаете, товарищ следователь, мой мальчик пропал.

Она сжимает мои руки своими, худыми и морщинистыми, как птичьи лапы, робко заглядывает снизу в глаза. Таких женщин — сотни и тысячи, но именно эти выцветшие глаза превращают в прокрустово ложе мой матрас.

Она опускает веки, словно потёртые жалюзи. Сбегает книзу и теряется в носогубных складках серебристая влажная змейка.

— Он не мог забыть свою мать, — всхлипывает она, руки дрожат в слишком широких рукавах. — Моя сиделка оплачена, еду мне привозят, а сам он... С ним что-то случилось, я знаю.

Это не входит в мои служебные обязанности, но я глажу её руку. В соседней комнате тихо шлёпают шаги — сиделка поливает цветы. Поймав мой взгляд, она закатывает глаза и отворачивается. Фикус, который она поливает, похож на неё — такой же сочный, неприлично здоровый в квартире одинокой больной женщины.

— Мне нужны данные вашего сына. Если есть фотография — это существенно облегчит процесс, — мой голос успокаивает её, и она слабо, бледно улыбается.
— Вы, наверное, думаете, что я просто старая, выжившая из ума женщина и напрасно трачу ваше время... Думаете, он просто бросил меня, как только я заболела. Не захотел возиться. Представляю, сколько раз вы это слышали, но он... не такой.

Она поднимает с пола упавшую фотокарточку и смотрит на неё неотрывно. Лицо смягчается, а в глазах теплится светло-голубая жизнь.
— Он любил меня.
— И сейчас любит, я уверен, — говорю я таким голосом, словно его протащили по гравию. Она вскидывает удивительно помолодевшие глаза.
— Так вы верите, что он в порядке?
— Да, — отвечаю я полушёпотом, руки сами собой сжимаются в крепкие горькие кулаки. Сиделка фыркает под кадкой с декоративной пальмой, и я представляю, как на этой пальме вырастает кокос, срывается вниз и дробит на куски её пустую голову. Вскакиваю, отгоняя мысли, хватаю заявление и шагаю к выходу.

— До свидания, — доносится мне вслед тихое, мелодичное и птичье, и я шепчу в ответ:
— Пока, мам.

Дома меня ждут счета за лечение и ворох заявлений, написанных одной и той же дрожащей старческой рукой. Ты была права. Я не мог забыть свою мать, даже если она забыла меня.
Даже если забывает снова и снова.

Три часа ночи. Из глубин сна меня вытянул звонок. По телефону сообщили, что какой-то парень решил покончить с жизнью, прыгнув с балкона восьмого этажа.

Это как раз по моей части. Такая у меня работа — спасать самоубийц. Днем и ночью я на страже лишения их возможности распоряжаться собственной жизнью.

Оправившись ото сна, я отправился на вызов. Пару минут, и вот я уже стою на пороге его комнаты.

Затхлость и пыль. Повсюду разбросаны вещи, еда, книги. Пробираясь сквозь груду хлама, я увидел на столе еще несколько книг. Они выделялись среди прочих своей чистотой, словно пыль огибала их всеми возможными способами. Подойдя ближе, я разглядел Ницше, Камю и еще какого-то автора с немецкой фамилией на букву «Ш». Надо бы самому почитать, но времени мало.

Добравшись до балкона, я открыл дверь. На перилах сидел молодой человек; его взгляд был направлен вниз, точно он прицеливался или разглядывал что-то.

– Высоковато, – сказал он мне, глядя куда-то вниз.
– Согласен, вдобавок ничего не видно. Ночь давно на дворе, плохое время вы выбрали, никто не заметит, – ответил я.
– Но вас же вызвали — значит, кто-то заметил, да и не ради внимания я все это затеял.
– Тогда ради чего?
– Подойдите ближе и посмотрите вниз, – сделав жест рукой, сказал парень.

Обычное дело. Кого-то удается спасти, кого-то — нет, за годы привыкаешь к такой работе и выполняешь ее без нотки жалости и сострадания. Сколько раз я приезжал отговаривать таких людей не делать то, о чем они или их близкие будут жалеть. Сколько слов сказано об этом? Никому уже не интересно, даже мне, хотя эта дилемма живет внутри каждого.

– Бездна, мрак, темнота. Какие еще слова подобрать, чтобы описать эту пустоту? – глядя вниз с восьмого этажа, спросил я.
– Слова, слова, они ничего не значат, – сказал парень, рассекая ногами воздух. – Действие – вот что определяет сущее. Если бы ты мог прыгнуть вниз, при этом зная, что не умрешь, ты бы прыгнул?

Если попробовать подбежать и схватить его со спины, то я могу не успеть и он сиганет вниз. Я еще слишком далеко, нужно подобраться ближе. Черт, в такие моменты балконы кажутся невероятно длинными.

– Нет, я предпочел бы высоту поменьше.
– А если бы ты знал, что умрешь после прыжка, ты бы сиганул?
– Разумеется, нет, иначе я бы тут уже не стоял, — осторожно подбирая слова, я медленно двигался к парню.

Хорошо, что он не смотрит в мою сторону. Быстрее закончу — быстрее приду домой и лягу спать. Три часа ночи, а я разгуливаю по чужим балконам в тщетных попытках спасения заблудших душ.

– Можешь не подкрадываться, я все вижу. Думаешь схватить меня и оттащить, пока, увлеченный разговором, я буду смотреть в бездну. У тебя ничего не выйдет, а знаешь почему?
– Почему? – нахмурив брови, спросил я.

Так, он понял, чего я хочу. Мне ничего не остается, кроме как выслушать его нюни. Мечты добить свой сон в теплой кроватке первыми спрыгнули с этого балкона и разбились об асфальт.

– Потому что я не собираюсь прыгать, – спокойным голосом ответил парень.
– Тогда зачем все это? – удивившись, спросил я.
– Зачем все это? – усмехнувшись, повторил он. – Ты задал правильный вопрос. Давай, будь смелей, подойди ближе.
– Лучше ты слезь и подойди ко мне.
– Тогда весь пафос пропадет. Ты должен прочувствовать. Подойди ближе и сядь, как я.

>>152658828
В таких ситуациях лучше не создавать лишнее напряжение. Если я ослушаюсь, ему это может не понравиться и он разозлится. Кто знает, может, он невротик? Или сумасшедший, который хочет меня столкнуть? В любом случае моя работа требует импровизации. Придется подойти ближе.

– Я не столкну тебя, не бойся. Можешь сесть рядом, но так, чтобы я не мог дотянуться до тебя.

Либо это крючок, клюнув на который, я поверю ему, сяду рядом, и он меня столкнет, либо он действительно не хочет, чтобы кто-то падал с этого балкона. Как бы то ни было, я сяду так, чтобы он не мог дотянуться.

Сев на перила, я обнаружил под ногами карниз: при желании на него можно встать. Я могу попытаться спрыгнуть на карниз и ловко сманеврировать в его сторону, тогда у меня появится шанс затолкнуть его с внешней стороны на балкон, но, в таком случае, я сам могу упасть.

– Не доверяешь самоубийцам? – глядя куда-то вперёд, спросил он.
– Ты не самоубийца, – осторожно ответил я. – Незачем драматизировать.
– Вся наша жизнь – сплошная драма, нам даже не надо делать над собой усилие, чтобы это показать. Достаточно проснуться утром и ты уже драматизируешь, пока очередной ночью не провалишься в сон.
– Ты живёшь один? Я смотрю у тебя есть много времени на раздумья.
– Не один, а наедине с собой. Живя один, ты просто проживаешь мгновение за мгновением и тебе не с кем разделить моменты. Но, когда ты живёшь наедине, ты каждое мгновение, точно хирург, препарируешь и осматриваешь на предмет абсурда.
– Не уловил разницы, – сказал я, глядя вниз.

Лететь отсюда секунд пять – десять. Темнота окутала улицу настолько, что не видно асфальта. Куда подевались все фонари?

– Живя наедине с собой, ты смиряешься с одиночеством. Умудряешься взглянуть на эту ситуацию с разных сторон.Находишь смысл или понимаешь, что его нет. В таком состоянии, ты уже привык к одиночеству, и боишься отвыкнуть.
– Зачем к нему привыкать? В мире много людей, один найдётся и сделает тебя счастливее.
– Одиночество, подобно изысканному плоду, стоит только дать к нему прикоснуться, как он теряет всю красоту. Не дай дотронуться до него, не расшатывай этот маленький мирок. Люди приходят и уходят, ты же, никуда не денешься.
– У тебя есть друзья?
– Их смыло течением времени.
– Может, ты из-за этого замкнулся в себе?
– Мне не нужен сеанс психоанализа. Лучше ответь мне, глядя в темноту, в чём ценность твоей жизни?
– Я не читал тех книг, что у тебя на столе. Какого ответа ты ждёшь от меня?
– Я не жду ответа. Это ты должен ждать его. Тебе нужнее знать, в чём ценность твоего главного богатства, а не мне.

В голове пусто. Я не знаю, что ему ответить. К чему эта клоунада, если он не собирается прыгать?

– Зачем ты здесь, если не собираешься прыгать? – с негодованием спросил я.

Чёрт, мне уже хочется, чтобы поскорее все решилось. Плевать, прыгнет или нет, я хочу домой.

– Я размышляю, вот и все. А как ты хотел? Великие мысли рождаются лишь на границе. Сейчас мы с тобой стоим на границе между жизнью и смертью, сделай шаг — и ты ее пересечешь.
– Ты мог выбрать другую границу. Например, меж горами и степью, одним государством и другим, меж морем и землей.
– Эта граница всегда самая близкая, где бы ты ни был.
Секунд десять мы сидели молча и смотрели вниз.

– В людях, которые меня любят, – сказал я.
– Ты измеряешь ценность своей жизни в том, что тебе не принадлежит? – удивленно спросил парень.
– Что значит не принадлежит? Человек – это не вещь, которой можно распоряжаться. Конечно, они мне не принадлежат. Они сама цель, ради которой я живу.
– Цель и ценность – не одно и тоже. Ты измеряешь свои достижения целями, которых не достиг?

Я почувствовал, как ночной ветер коснулся моего лица. Холод начал одолевать меня — трудно согреться, сидя на холодных перилах.

– Зачем усложнять? – сказал я. – Пойдем лучше в дом, там теплее.
– Усложнять? Это не усложнение, – отмахнувшись, сказал парень. – Это определение понятий, майевтика. Люди веками этим занимаются, они определяют, детерминируют, дают оценку. Как ни назови, а смысл один – обрести понимание.
– И что ты понял?
– Ничего, в том-то и дело. Как говорил классик, если ты в чем-то абсолютно уверен — значит, ты, скорее всего, не прав.
– Знаешь, в чем я уверен? Если мы сейчас не уйдем отсюда, то замерзнем до смерти, – ответил я, перекрикивая усиливающийся ветер.

Этот тип сумасшедший, чего он хочет?

– Перед лицом смерти ты не смог ответить на единственно важный вопрос, – сказал парень, впервые повернувшись ко мне.
– На него нет ответа, ты принимаешь жизнь такой, какая она есть.
– Нет, это не так, иначе цивилизации бы не было. Человечество не принимает жизнь такой, какая она есть, на протяжении всей истории, отсюда и проистекают изменения.
– Что ты изменишь, склонившись над смертью? В этой жизни умереть не трудно…
– ...сделать жизнь значительно трудней! Еще один классик, слышал о таком, но давай своими словами, – закинув голову, сказал он.
– Единственное, что отделяет нас от пересечения этой границы – мысль. Покуда она принадлежит тебе, ты распоряжаешься своей жизнью.
– Ты хочешь сказать, что ценность жизни измеряется в мыслях? – спросил он, спрыгнув с перил на карниз.

>>152658860
Он же сказал, что не хочет прыгать, зачем он это делает?

– Да, они принадлежат мне, значит в них можно измерить ценность жизни.
– Сколько мыслей стоит твоя жизнь? – улыбнувшись, спросил он, стоя на карнизе.
– Одной.
– И ты знаешь какой?
– Знаю.

И вправду, все, что меня отделяет от смерти – мысль. Стоит мне решиться на прыжок — и дело с концом. Я угожу в объятья темноты и навсегда обрету покой. Мертвецам нет дела до суеты, которая охватывает каждодневность.

– Ты понимаешь, всего одна мысль — и все твои беды останутся позади, – сказал парень. – Вот она панацея – мысль! – закричал он на всю улицу. – Ты что-нибудь слышал о вечном возвращении? Это когда события в твоей жизни, будь то плохие или хорошие, повторяются в точности, но спустя некоторое время. Вспомни свое самое худшее страдание, когда ты был в самом одиноком одиночестве и тебе казалось, что жизнь – это пустая трата сил и времени. Помнишь? Это свершится вновь! Ты не знаешь когда, но это повторится. Так ответь мне, к чему все эти страдания? Какой от них толк? Перед лицом вселенной они ничтожны, но ты терпишь непереносимую боль, и ради чего? Ради того, чтобы она повторялась вновь и вновь, и так, пока ты не умрёшь?

Этот парень отличается от тех, с кем я работаю. Обычно они обижены на что-то. Муж бросил, жена изменила, на работе не сложилось, все как под копирку. В порыве эмоций они пытаются перешагнуть эту границу, не предавая суждению свои поступки. Но он даже сейчас, глядя в кромешную тьму, пытается понять, зачем ему это. Он смотрит в лицо смерти и задает ей вопросы, на которые, возможно, и нет ответа.

– Я помню, как на войне потерял своего друга, – крикнул ему я. – Это событие уже никогда не повторится, ведь он умер.
– Только смерть останавливает этот цикл. Твой друг не вернется. Но война может вернуться.

Держась руками за перила, он выпрямил одну ногу, и она повисла над бездной, другая нога служила ему опорой на карнизе.

– Ты сказал, что не будешь прыгать!
– Тебе плевать, прыгну я или нет, признайся, сколько ты видел таких, как я?
– Ни одного.
– Почему?
– Они ныли и несли всякую чушь, ты же пытаешься понять, зачем тебе это.
– А ты не пытаешься? Ты чаще меня бываешь в таком положении, и еще не разу не понял, зачем все это, – усмехнувшись, сказал он.

Таким образом люди признают победу худшей стороны жизни – страдания. Они больше не могут терпеть накопленную боль и не находят иного выхода. И тут на помощь им приходит простая мысль – пересечь границу.

– Есть только один важный вопрос: стоит ли жизнь труда быть прожитой? Все остальные идут после, – сказал парень, стоя на карнизе.

В этот момент в голове появилось странное ощущение, словно мне закинули туда пару лезвий и хорошенько провернули. Парень, что стоял одной ногой на карнизе, сделал резкое движение в объятие тьмы, и в эту же секунду кто-то схватил меня сзади и стащил с перил на балкон.

*

– Вы помните, как он выглядел?
– Я не успел его спасти, доктор, я не виноват, меня оттащили. Головная боль все усиливалась, и я отключился. Очнулся я уже в палате, когда надо мной стояли санитары.
– Прошу вас, сосредоточьтесь и вспомните, как выглядел тот парень, – сказал врач, сидевший напротив меня.

Я попытался вспомнить лицо того человека и как он выглядел, но все было как в тумане.

– Я… я не могу, – склонив голову, ответил я.
– Вы знали этого парня?
– Нет, я видел его впервые.

Свет в палате замигал, и я почувствовал, что рубашка, связывавшая мне руки, очень неудобна.

– Можно ее снять? – спросил я, глядя на врача.
– Билли, я могу перейти на «ты»?
– Конечно, док, только снимите с меня эту рубашку.
– Билл, ты был один на том балконе.
– Один? Что?! Этого не может быть, тот парень…
– Не было никакого парня, тебя оттащил спасатель, который долго не мог открыть дверь балкона. Ты запер ее, чтобы тебе не помешали.
– Я не помню этого, – ответил я. – Вы, наверное, шутите, это тест? Вы хотите понять, сумасшедший ли я? Так знайте: я не сумасшедший! Я спасатель!
– Билл, ты болен. Никакой ты не спасатель, – сказал врач, кладя на стол какие-то бумажки. – Ты выдумал эту легенду, чтобы заставить себя выйти на балкон. Вернувшись с войны, где ты потерял всех близких и друзей, ты долго жил один и почти не выходил из дома. Врачи подозревают у тебя псевдопсихопатическую шизофрению, тебе не стоит выписываться из больницы.

Шизофрения? Значит, тот парень – всего лишь галлюцинация? Или это был я, вернее, та часть меня, которая хотела покончить с жизнью.

– Сколько продлится лечение? – придя в отчаяние, спросил я.
– Я не могу ничего обещать, но будем надеяться на лучшее. Это очень сложное заболевание, вдобавок ты обученный солдат и в таком состоянии представляешь угрозу для общества.
– Доктор, если я все же вылечусь, можно я напишу об этом рассказ?
– Конечно Билл, а теперь вставай, тебе пора на терапию.

Я предыдущей своей ненаглядной 3 раза замечание сделал, а потом послал на хуй - с вещами на выход. Первые 3 месяца было ничо. Салатики милый-родной, а потом как ей тачку купил и в Турцию сгоняли вместо блядь нормальной рыбалки на Ангаре, у тети расслабон наступил. Накупание гор всякой хуйни в магазинах. Часовое пиздение по телефону с подругами, диван у телевизора и что самое охуенное какие то "школьные друганы". Но последней каплей - призаебся я чота целую неделю пельмени "Столичные" на ужин хавать, и вечером в койке отмазки слушать про то как она нихуяниделать устала. И в кафешках ужинать тоже подзаебало. На завтрак тоже пошел какой то хуй. Чай и бутерброд "сделай сам". Мадам красится надо и все такое или дрыхнет, а я на голодный желудок чота недовольный. Пятница, неделя была просто бешеная приехал с работы заебанный и голодный в двенадцатом часу вечера, дома срач, пепельницы полные, немытая посуда, пыль по углам, в холодильнике ночевал хуй, мадам тусила где то в клубе с подругами по шейпингу. Лег спать. Встал я в субботу утром в 9, поинтересовался насчет завтрака, услышал уже дежурное "мнепоспатьхочетсясделайсампотомменяразбудишь и заварикофекакялюблю", покурил-подумал вытащил ТП за ногу из под одеяла и сказал чтобы собирала вещи и уябывала - времени 20 минут на всю хуйню. Попробовала пиздеть аккуратно въебал по моське чтобы края не теряла и повторил задачу. Сказал что через 20 минут выпиздну пинками из подъезда как есть хоть блядь в пижаме и все барахло, которое не успеет собрать и вынести в свою "бешеную табуретку" через час будет на помойке. Так и сделал. Охуел честно говоря пока таскал всякие кофты, шарфики и прочую залупу из забитых шкафов. Прикинул во сколько мне вся эта шлоебень встала и прихуел. Вечером пригнала ее мамаша и с порога "на правах тещи" решила меня строить. Типа Лена охуенна, а я грязное животное и должен каятся и молить о прощении. Поугорал засмеялся послал на хуй и закрыл дверь. Поверещала манда в подъезде сорвала глотку и съебала. Через час приехал папашка. Штрибан-совок на поебанной волге, садовод, тихий бухарик, кухонный герой и мудила по жизни. Он служил в "элитных войсках" и черезвычайно опасен "мне это так не сойдет с рук". Бил этот ебанько в какой то специальный бубен в оркестре при округе ПВО чота там такое и дотянул аж до старшего лейтенанта запаса к пенсии. Выяснял что я такое себе позволяю оскорбил мать его детей и всячески выебывался. Вот ему я уебал уже от души и сказал что если блядь еще одно ебаное рыло из их выводка увижу то оттают блядь на карьере дружно включая обоих ленкиных братцев-дегенератов которым "лена пообещала непыльные должности в моей фирме". Одному мудаку 25 лет второму 21. Работать еще не пробовали. Вечные студенты какого то гуманитарного заведения. Один говнарь второй гангста реп. В воскресенье сменил замки на двери и телефоны сотовый и домашний. А на неделе реппер с какими то двумя такими же тупыми как пизда юношами приперся ко мне в офис и забил "стрелку". Жиганская типа месть. Вечером с водителями фирмы и начальником производственнного участка дали им пизды как им и хотелось. Реперя а выдрал солдатским ремнем по нежным булкам. Для закрепления эффекта договорился со знакомыми оба мудака идут в армию. Уже на призывном, послезавтра едут в войска, один в Хабаровск куда-то второй в Ульяновск. Плачут и срутся. Все. Нахуй. Младше 30 бабы идут нахуй. Свадьба будет только после рождения ребенка. И только по блядь брачному контракту, чтобы в случае развода мадам получила от запорожца уши.

Противоположности не притягиваются

Мы никогда не будем вместе: ты не хочешь или не можешь меня понять, а это то же самое, что приобрести книгу на иностранном языке - хорошую такую ​​книжечку, в шикарной, цветной и твердой обложке. Смотреть, хвастаться, любоваться ею, а затем положить на полку и не знать что с ней делать, ибо ты ее не понимаешь ... Конечно, можешь взяться за изучение нового языка, но выучишь? Да и действительно эта книга тебе нужна?

Мы разные ... мы разные настолько, что это меня бесит. Бесит, бесит, так бесит твоя смятая рубашка; глупые детские шутки; твой конспект, написанный разными ручками; что лезешь целоваться при людях; не выделяешь обращения запятыми и, черт (!), черт (!), ты пишешь мое имя с маленькой буквы!

Ты не любишь чай и никак не поймешь, какое это разочарование - глотнуть из чашки, забыв добавить сахара!

Тебе все равно, что тащить в рот, а я чувствую, что в этом кексе много яичных белков.

Ты не любишь цветы. О Боже, ты не любишь цветы! Ты не почувствуешь весну, что это цветет именно яблоня, а не абрикос, а не алыча и не вишня! Ты не знаешь разницы между оттенками синего: а эта блузка именно цвета мускари, а не барвинка! И эти духи не такие, ибо не с запахом розы, а с запахом шиповника! Ты не почувствуешь трепета и гордости как я, увидела цветущую лилию в саду! НЕ залюбуешься этим маленьким листочком клевера! И у тебя, отнюдь, не закружится голова, прикоснувшись на мгновение губами к моим любимым хризантемам ...

Ты пишешь мне ванильные глупости перед сном, в то время, когда я думаю о Лиге Чемпионов!

Ты не веришь в сверхъестественное, приметы или суеверия, а я каждый раз считаю цифры в талончиках, гадаю на картах и ​​вижу вещие сны.

И ты не умеешь обнимать меня так, чтобы томление вином проходило по жилам. И поцелуй не такой, чтобы мир вокруг остановился. Ни взглядом, ни жестом, ни мысленно, ни шепотом, ни криком - никак, никак не сможешь мне сказать "ты моя" - и не подкашиваются у меня от этого ноги, и не трясутся от адреналина руки, и не горят от стыда щеки, и не отвечу тем самым я ...

Для тебя я буду всегда той непонятной иностранной книгой, а ты, кстати, еще и читать не любишь...

Как же меня заебало это быдло с их тупыми андроидами. Юзеры, использующие эту ось(от мудаков для мудаков) абсолютные хамы и реднеки. Едет в своем метро, пялится то ли в планшет, то ли в мобилу и думают, что они пупы земли. Один раз я в подземке повстречал такого: ущербные шмотки аля дядька из совка, хотя парню всего-то 25 лет на вид, зато с мобилой большой. Сука ты оденься для начала нормально, нищеброд ебанный. Небось свою игрушку в кредит в евросети взял. Он тупо пялился в смой смартфон(хихи) и не держался естественно за поручень, ведь такую лопату попробуй удержать одной рукой лол. Близилась остановка, и поезд, естественно дернулся. Эта тварь наступила мне на ногу. Ни извинений, ни кивка головой элементарного это невоспитанное нечто не сделало. Я взял и уебал ему после непродолжительной паузы. По его телефону. Он сразу заплакал, как ребенок, и с воплями «КАК Я ТЕПЕРЬ КРИДИТ ПЛОТИТЬ БУДУ!» выбежал из поезда.

Почему айфонобояре лучше? Помимо того, что у них есть значок яблока?
Это уважаемые, воспитанные и крайне привлекательные бизнес-пользователи. Я очень был удивлен встретить такого человека в метро, а на что он мне ответил: «Хочу быть ближе к народу.» И тут поезд внезапно остановился. Молодой и успешной яблогосподин случайно наступил мне на ногу, сразу же извинился. Рядом со мной как раз было место, он присел, достал из своего кейса щетку для обуви и предложил мне. Я начал чистить ботинок, а в это время он сфотографировал меня на айфон, выложил снимок с крутым фильтром в инстаграмм, а в твиттере сделал запись: «С чего начинается дружба». Мы посмеялись и расстались друзьями. Теперь регулярно встречаемся и ебем друг друга в жопу.

>>152659295
Ребенок-то как?

>>152659575
Пиздец, и такие вот рожают. А мы с куном не можем ребенка запилить, ибо бесплодна, а хочется пиздец.

>>152659791
Ну, мы на этом и остановились. Пока готовимся.

У меня кончились пасты, только бугурты остались, и хуйня разная

>>152660583
Типа того, только кошку можно выкинуть на улицу, но ещё ребенка назвать Барсиком, ну, такое себе.

>>152657811
МОАР!!!!11111rasrasras

Накидайте крипоты покриповей

Попала я в НИИ имени Бурденко после аварии, перенесла тяжелую операцию — трепанацию черепа. Очнулась через сутки в реанимации. Все болит. Все тело в трубках и датчиках, руки и ноги привязаны. В ответ на малейшее движение раздаётся писк датчиков. Чувствую, что сейчас умру. Пытаюсь позвать на помощь, но голоса нет. Сама кое-как поворачиваю голову набок, и тут начинается рвота, рот наполняется кровью. Смотрю на все это и думаю — вот и конец... А сама слышу голоса дежурных медсестер, слышу, как где-то рядом ребеночка спасают. И тут ко мне, наконец, подходят. Не вижу, кто, потому что подошли со стороны головы. Слышу только: «Пора тебе освободить место». И тут же к горлу подкатил ком — я узнала этот голос... В следующий момент я вижу ее — мою одноклассницу Зою. Она умерла несколько лет назад: попала под поезд при странных обстоятельствах. Стоит передо мной в свадебном платье и пристально смотрит на меня. Уговаривает, чтобы я ушла, а она, мол, мое место займет — то есть тело мое... Я понимаю, что если я сейчас потеряю сознание, то мне конец. Из последних сил начинаю бороться, стараюсь не закрывать глаза, а Зоя все ниже склоняется надо мной, и я уже чувствую ее холод. Тут, на мое счастье, ко мне подошла медсестра. Я четко вижу и Зою, и ее. Она подходит и со словами: «Бедненькая моя!» — начинает развязывать мне руки и менять салфетку. А Зоя отошла к окну и стала ждать. Прошел, наверное, час. Меня чем-то холодным обтерли, отстегнули от трубок. Пришел профессор с врачами, осмотрели меня и решили переводить в палату. На каталке повезли к выходу вперед ногами — а идёт Зоя за мной. И тут лечащий врач как закричит: — Как вы ее везете?! Ну-ка, переверните каталку! Зоя изменилась в лице, остановилась в дверях реанимации и зло смотрела мне вслед. А меня увезли в палату, в коридоре ждали родственники. Я поняла, что больше она ко мне не подойдет — я ее победила. Прошло довольно много времени, но, когда я анализирую прошлое, мне кажется, что этот момент был борьбой за жизнь. Еще задолго до аварии мне снилась Зоя, все в том же свадебном платье — она говорила, что ждет меня, своего мужа и еще одну свою подругу к себе. Через какое-то время я вспомнила, что Зоя была похоронена в свадебном платье...

Капли крови медленно стекали по лезвию ножа. Её глаза, бездонные, красивые глаза теперь выражали лишь пустоту. Красивое лицо теперь украшали многочисленные порезы, а русые слегка вьющиеся волосы теперь наполовину окрасились в алый цвет постепенно вытекающей из нее жизни. Далеко где то на горизонте был слышен вой стремительно приближающихся сирен. Хотя уже все равно. Господи скорее бы это уже закончилось…..
*
-Ну что господин Сергеевский так и будем играть в молчанку?!- голос следователя нарушил тишину камеры для допросов.
-А разве мои слова имеют значения и могут что то исправить?
-Не хотите разговаривать не надо, думаю вам не стоит повторять ваши права на молчание и прочее дерьмо?
-Я, Сергеевский Андрей Анатольевич, 1979 года рождения, убил свою жену, полностью не отрицаю свою вину….
-Ладно, ладно я это чушь слышу уже не первый раз. Слушай Сергеевский вот смотрю на тебя, ведь ты нормальный мужик, не похож ты на тех выродков что сейчас сидят в камерах. Объясни, зачем? Зачем нужно было её убивать?
-Боюсь вы мне не поверите.- Андрей уже выглядел усталым, третий час допроса уже довольно крепко вымотали его нервы.
-Я постараюсь.
-Вы не первый кто так говорит…
-Но всё же я хочу услышать от вас, что же случилось той ночью.

«В тот день ни что не предвещало беды. Был обычный вечер когда мы с женой возвращались из супермаркета, в который мы заглянули после работы. На выходе из него стояла она. Бабулька лет 70ти нервно рылась в мусорке, выкрикивыя крепкие словечки в адрес проходящих мимо людей. Катя всего на секунду остановилась рядом с ней что бы убрать кошелек в сумочку как в этот момент бабка подошла к ней и схватила её за запястье, она попыталась вырваться но хватка старушки оказалась весьма крепкой. Секундой позже она уже вцепилась в нее зубами. Её глаза, Боже её глаза в этот момент были черными. Охранники с трудом смогли мне помочь оттащить эту ненормальную от моей девушки. Укус был глубоким, но рана не кровоточила. В больнице Кати наложили швы и отпустили домой.
Всё началось ночью. Проснулся я от того что моя любимая ворочалась и быстро что то повторяла во сне. Я попытался её разбудить, но все попытки не увенчались успехом. Быстро собрав мысли я ринулся на кухню набрав стакан воды.Вернувшись назад она уже сидела на кровати. Я мигом подошел к ней, сел рядом и заключил в свои объятья. Лишь только когда я посмотрел на ее лицо заметил то, что ее глаза были полностью черные. В эту же секунду Катя набросилась на меня. Мы упали на пол, она схватила мою руку и впилась мне в указательный палец. Острые зубы в один момент разъединили его в суставе, разрывая связки и сухожилия. Адцкая боль залила мою руку. С трудом освободившись я выбежал из комнаты и заперся на кухни. Палец сильно ныл, из его остатка текла кровь, каплями окрашивая линолеум. Схватив нож я замер в ожидании своей участи. Дверь с треском вылетела из проёма. Из темноты показалась она. Ее губы и уголки рта теперь были окрашены кровью, а в глазах была всё та же черная пустота. Еще одно мгновенье и это существо снова бросилось на меня. Я стал на отмаш махать ножом. Лезвие вновь и вновь опускалась на ее руки и лицо, рассекая плоть оставляя глубокие кровоточащие порезы. Еще один замах и удар пришелся в область шеи. Кровь фонтанам начала струиться из раны. Она упала на пол но все же продолжала ползти в мою сторону. Наконец издав последний вздох, больше похожий на шипение змеи, она замерла. Капли крови медленно стекали по лезвию ножа. Её глаза, бездонные, красивые глаза теперь выражали лишь пустоту. Красивое лицо теперь украшали многочисленные порезы, а русые слегка вьющиеся волосы теперь наполовину окрасились в алый цвет постепенно вытекающей из нее жизни. Далеко где то на горизонте был слышен вой стремительно приближающихся сирен. Хотя уже все равно. Господи скорее бы это уже закончилось промелькнуло в мой голове.»
Следователь весь рассказ сидел молча, изредка нервно прокручивая в руках зажигалку. Где то в глубине его души он испытал страх от всего услышанного, который отражался в его глазах.
-Вы думаете я поверю в эту чушь?!- он пытался сделать свой голос как можно тверже, но это плохо получалось.
-Это не важно, ничто теперь не важно……

>>152670457
Годно