Аноны, уже игрались с этой нейросеткой? Если нет, вкидывайте свои творения сюда, /порашники уже пилят свои творения, но у них ничего интересного нет.Ссылка: https://text.skynet.centerЧтобы получить картинку со своим произведением, нажать на Получить картинку и сохранить изображение.
«Купил мужик шляпу, а она ему на голову пирамидку нахлобучила – ха-ха-ха! Понятно, что была не она, а кто-то еще. Это тебе не какой-нибудь механический механический персонаж.»
>>210244298 (OP)Бля, все Ublock заблокировал, но текст копирнул. Шиза, достойная экранизацииНа столе стояла бутылка пива «Тимон» и тарелка с закуской. Я перевёл взгляд с входной двери на надпись на дверной ручке: «Друг, если ты любишь баблос, открой дверь, мы увидимся, я тебя жду». Я чуть было не сказал: «Дверь, откройся!» Но вместо этого что-то в моём мозгу щелкнуло. В ту же секунду дверь дрогнула и начала открываться. Когда я оказался внутри, она захлопнулась, и меня затошнило. Я понятия не имел, что случилось. Некоторое время я оставался в комнате. К счастью, вошёл ещё один посетитель. Это был молодой человек в облегающих джинсах и красной майке. Он держал два стеклянных стакана в руках и пристально на меня смотрел. Его глаза казались весёлыми и умными, а его лицо выглядело юным и умиротворённым. Он был симпатичным и очень живым. Я ещё раз окинул его взглядом – на сей раз без смущения – и спросил: «Ты хоть знаешь, кто я? Меня зовут Лаи Кот. Я личный помощник Аарона Кессара. Я его блогер, а ты последний человек в мире, которого я собирался увидеть». У него широко раскрылись глаза. «В самом деле?» – спросил он. Я кивнул: «Конечно». Мне стало немного не по себе. Это не было похоже на человеческий разговор. Я понимал, что должен объяснить, что за скачок случился, но вместо этого замолчал. «В общем, – продолжил я, – у меня к тебе вопрос о прошлой жизни». Он кивнул, закрыл глаза и отхлебнул из стакана. «Какая она была? Это я имею в виду, правда?» – «Самая обычная», – ответил он и несколько раз показал мне кукиш. Потом он улыбнулся и сказал: «Итак. Ты когда-нибудь путешествовал в тот момент?» Я помотал головой. «А в ту ночь?» Я поглядел ему в глаза. «Нет, – сказал я. И с глупой улыбкой добавил: – Если бы я путешествовал в ту ночь, я ни за что не сидел бы здесь с тобой». Мне показалось, что он улыбается. Я чуть было не добавил: «А я только что трахнул самую старую женщину в мире».
я не понимаю что за хуйня но эта машина на меня обиделась и не дает писать. просто буквы стираются. даже ии меня ненавидит
>>210258715Оно неадекватно обрезало, печаль.Все идет по плану. Маховик апокалипсиса начинает раскручиваться сильнее и сильнее с каждым днем, а когда следующий город рушится и его элементы сдуваются, в месте падения остается гора руды.— И что мы будем делать, Господин Президент? – спросил бас. – Миллионы люди сгорают в пламени пожаров. Машины сталкиваются друг с другом. Люди гибнут.— Это просто, – ответил Президент. – Мы остаемся в живых.— В смысле? — А всё очень просто, Фёдор Аркадьевич, — спокойным голосом начал Президент — У нас же праздник. Праздник! Может, когда-то и будет праздник, но не сейчас… Но у вас и так сегодня День Песен, Вы же понимаете? День Песен! Может, знаете что, с завтрашнего дня мы будем праздновать День Песен! Правда?— Господин Президент, с вами всё в порядке? Я могу вызвать доктора.— Нет, не нужно, Фёдор Аркадьевич, всё нормально. Не беспокойтесь. Дело в том, что каждый день, когда диск запускается в работу, я думаю о том, что без моей музыки День Песен не начнётся.— Что за чушь Вы несёте, Господин Президент? Я, пожалуй, выйду отсюда.— Нет, нет, Фёдор Аркадьевич, останьтесь со мной. Прислушайтесь к шуму моторов.— Каких моторов? — Фёдор решительно ничего не понимал.— Послушайте моторы. Сегодня они поют о нашем вечном желании жить красиво. Когда я думаю о дороге, уходящей в синее небо, я думаю о вас. И если я не забуду вас, обещаю вам, мы совершим ещё одно Великое Путешествие.Фёдор молча развернулся и пошёл прочь из кабинета Президента, но его буквально поднял за рукав румяный Депутат с опухшим носом. Он выл что-то невразумительное и размахивал огромными ручищами, во всяком случае, так показалось Фёдору.— Уэау! Уэау! — вопил Депутат и размахивал руками, переходя с правого на левый, — ЫЫЫЫ! ЫЫЫ! ЫЫЫ! ЫЫЫ! ЫЫЫ! ЫЫЫ!Фёдор затрясся от страха и попытался вырваться из лап Депутата, что у него почти получилось, когда он заметил, что Президент идёт к нему. На нём была парадная. Поверх обшлага она была перехвачена алой ленточкой, из-под которой выбивались тонкие седые волосы.— Милый мой Фёдор, я же просил Вас прислушаться к шуму моторов. Как жаль, что теперь Вы сами станете частью этого шума. Вы можете с лёгкостью подарить свой разум новому миру. Это огромная честь. Будущее зависит от Вас. Обещайте. Ведь он обещал. И был у меня в таких случаях шанс сделать Ваш век прекрасным. Давайте не будем о грустном.И Фёдора понесли куда-то, и долго петляли по коридорам Белого Дома, и мимо проносились милицейские машины, и прыгали друг через друга милиционеры… А потом его понесли к телекамерам и плёнка вновь сыграла церемонию — Президент рубил молотом невидимого монстра.
>>210259223И я о том же...Ты себе не представляешь, какой это миф? Это Гиперборея была. Нашла тебя эта хуйня. А ведь ты думал, что это твои гашишники». Иногда я жалею, что не покинул планету через гиперпространство. Знаешь, что меня всегда напрягало в первой книге Пушкина? И как я сразу не сообразил? Забыл? Пушкин — это про нас всех. В первой главе вся поэма про нас. Про всех. И есть только эта мысль в голове. У Пушкина: «Мы — только моя луна да твоя звезда». Про них я даже не знал никогда. Я даже имени твоего не помню. Думал — в последнюю очередь, что потом. Я мог так идти вечно. Мог. И точно так же дальше идти должны были все писатели. В одной стране ты родился, в другой — умер, а в третьей должен был родиться. Ты лучше полюбуйся звездой. Она уже близко. И скоро совсем разгорится. Лучше поздно, чем никогда. Обалдеть можно, блин… Слушай, а я не понял, эта Лимбу-Цопля и есть ты сам? Один только ты в космосе, как в Париже? Или и у тебя только кабина лифта?
>>210244298 (OP)Мне 33. Это мой личный ад. Меня никто не спасает. Не знаю что делать. Через 4 часа просыпаться. Мне нужно 60 тысяч через неделю. За 3 дня спал 9 часов. Пошел спать.
«Шёл как-то мужик по лесу. Видит, страус на дереве сидит, а он на ветру держит серп. Пробежался немного — ничего. А мужик присел рядом и спрашивает: «Ты меня слышишь?» А страус ему в ответ: «Слышу, слышу, но ты зачем меня пугаешь?» Мужик в ужасе закричал.»
Президент исчез с экрана. Вместо него на черном фоне начали мелькать какие-то непонятные белые знаки.«Двенадцать», — отметила Вера Ивановна, глянув на настенные часы. Но вместо ожидаемого боя курантов из телевизора раздался тревожный набатный звон, а за окном раздались первые душераздирающие крики... В помещение ворвались первые солдаты в армейских касках, с белыми бантами через плечо. В руках у них были толстые бечевки, на концах которых были разложены поленницы обугленных березовых чурбаков. Наряд их, на первый взгляд нелепый, навел Веру Ивановну на мысль о чем-то не вполне приличном — например, о том, что вторжение в белую женщину с косой. Она встала, вышла в коридор и стала убирать свою посуду, собиравшуюся в буфете после примерки и раздачи. Вдруг за спиной у нее раздались тихие и тихие шаги, а потом в проеме двери появился другой человек. Это был Станислав Сергеевич, уже известный ей по телевизору. Она даже не сразу узнала его, хотя давно его не видела. Он был одет в черное пальто с позументами и черные туфли, на шее у него был серебряный крест, а лицо казалось осунувшимся и состарившим ся. В руках он держал пистолет. Он положил его на пол возле унитаза, повернулся к Вере Ивановне и тихо спросил: «Вера Ивановна, вы меня помните? Я из Конторы. Со мной ваш знакомец». И он посмотрел на Зайцева. Вера Ивановна не ответила, только стала шумно сморкаться в подол, отчего Станислав Сергеевич машинально потянулся за платочком. Вера Ивановна вытерла рот рукой и сняла пальто и шляпу. Несколько секунд оба молчали. Было видно, что Станислав Сергеевич страшно устал. Пристально вглядываясь в ее лицо, он время от времени несколько раз мигал глазами. Потом он поднял вверх свободную руку с пистолетом и выстрелил в потолок. Снова наступила тишина. На полу прямо перед его ногами лежал пистолет. Вера Ивановна сделала шаг назад, а Станислав Сергеевич поднял руку с пистолетом и указал им на ее затылок. Затем он быстрым движением сунул оружие за пояс, повернулся и пошел к двери. Когда за ним закрылась дверь, Вера Ивановна глубоко вздохнула и потрясла головой. Она все еще тяжело дышала. Два или три раза она закрыла и открыла рот, словно пытаясь избавиться от мух, но так и не смогла произнести ни звука. Видимо, ее мучила боль. Медленно приподняв ногу, она поставила ее на пол и неуверенно зашагала вперед. Ее рука наткнулась на пистолет. Она неловко коснулась его дула, что-то крикнула, повернулась и побежала в коридор. Через несколько шагов она остановилась и повернулась к окну своей спальни. Прошла минута — и Вера Ивановна медленно двинулась вперед. Пройдя несколько метров, она замерла. На ее груди висел пистолет, а рядом был ее нож. Резким движением она подняла пистолет и дважды выстрелила в потолок. Пуля просвистела над ее головой и со звоном ударилась о деревянный рама окна. Вера Ивановна резко повернулась и пошла назад. Приблизившись, она остановилась и принялась медленно нажимать кнопки на пульте. Раздался тихий звук, звук был похож на жалобный хруст ножа. Сжав руками горло и резко повернув голову в сторону двери, Вера Ивановна стала медленно пятиться назад; уже совсем близко от двери она увидела в зеркале полупри крытую черным платком голову убитого и вдруг страшно закричала. В ту же секунду она с силой уронила свой нож на пульт и повалилась на пол.
<p>Я пришел к бате и назвал его лысым<strong style="color: rgb(83, 113, 255);"> извращенцем и тореадором. А тот глянул на меня – и говорит, давай обсудим и обсудим, а потом съедим.</strong></p>
