Наткнулся на вб на озоне тоже есть на такую дичь. Что за хуйня, почему трава официально продается на огромном маркетплейсе?
Это наеб быдла, внутри дворовое сено или тайный товар для любителей объебаться?
мочератор, это не /bb
Бамп
Бамп
Бамп
ОП ОП долбоеб. Скоро может быть узнает, что конопляными семенами попугаев кормят и корм везде продается.
У меня нет попугаев чтобы знать чем их нахуй кормят.
Надо хлопнуть в ладошки, сделать поворот 3 раза, лечь спать, а после сна посмотреть под подушку
Да, он туповат. Обычный зумер, что с него взять. Эта конопля не торкает, оп.
как же ты охуеешь, когда узнаешь, что некоторые сорта можно даже легально выращивать
Там хуй
Надеюсь он всё поймёт и сразу начнёт выращивать
Перечисли.
Не в ту сторону крутился, бака
Моча, закрывай тред.
Хмм, понятно, что не торкает, но если попробовать на молоке выварить, як манагу? Производитель заявляет, что там 2,3% КБД
на ацетоне свари, свинорылый. и говном закуси
Ебало завали, додик.
Без пидоров разберемся
http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202002100008?index=0&rangeSize=1
попробуй сам найтив этой кучке канцеляритов
> Хмм, понятно, что не торкает, но если попробовать на молоке выварить, як манагу? Производитель заявляет, что там 2,3% КБД
Ну и нахуя?
>Каннабидиол — один из как минимум 113 каннабиноидов, обнаруженных в конопле. CBD является главным фитоканнабиноидом, его доля в растительном экстракте может достигать 40 %. CBD не обладает какими-либо психоактивными свойствами, какими обладает тетрагидроканнабинол.
Ну таки у нас в стране даже есть конопляная промышленность, лол.
Опять же, как и сказали выше, в ней настолько мало ТГК (хуета которая торкает) что ты скорее угарным газом отравишься чем накуришься.
> как же ты охуеешь, когда узнаешь, что некоторые сорта можно даже легально выращивать
ЯРРРЯЯЯЯ! ЭТО СОРТ КОНОПЛИ ЛЕГАЛЬНЫЙ! НИКУДА Я НЕ ПОЙДУ С ВАМИ!
@
КАК ЭТО ОСОБО КРУПНЫЙ РАЗМЕР? КАКИЕ 17 ЛЕТ? ЭТО ПРОСТО ЧАЙ!
Та ну хуй знает, походу он как минимум полезный https://www.cannadorra.ru/zhurnal-o-konople/620-konoplyanyj-chaj-7-prichin-nachat-ego-pit .
Вроде как при онкологиях и прочем говне, в западных странах, именно ее обычно и "парят" через вапорайзер.
Маняфарефлексирующий вечноутрирующий понадобосравшийся фантазер, спок
Еблан?
У государства монополия на наркоту, картель если угодно.
Сажают в основном тех, кто влезает в игру и не делится
Просто были же случаи когда чел просто картинку с коноплей запостил впараше и к нему менты пришли. На лурке забанили статью про марихуану
https://zen.yandex.ru/media/id/5b45eed288122f00a9e3e598/shtrafy-za-print-s-izobrajeniem-konopli-do-840-tysiach-5b7118a1b2cd8f00abddbb47
Хочешь одарю чаем анончик?
>Маняфарефлексирующий вечноутрирующий понадобосравшийся фантазер, спок
Чо рвешься свинота
>Хохлы мерзкие, уходите с двача!
Причина тупости хохлов в их истории..Хохлы - это потомки тех, кто остался жить в Приднепровье. И эта территория ВЕКАМИ была проходным двором для кочевников, татар, поляков, своих же бандитов-казаков и тех же московитов. Хохлов ВЕКАМИ ебали все, кому не лень. Как следствие - полное отсутствие городов и городской культуры (да и какой-либо вообще культуры), не говоря уже о своей государственности, письменности и языке. Хохол веками оставался забитым деревенским холопом - грязным, нищим и вонючим..Без культуры и письменности интеллект развить очень трудно.. Ведь все города на Украине построили русские (ну или поляки на западенщине), и промышленность тоже построили русские. А холопу большого ума не полагается.. Поэтому хохлы даже в начале прошлого века оставались в массе своей все теми же тупыми селянами..Таковыми они остаются и сейчас
>Причина тупости хохлов в их истории..Хохлы - это потомки тех, кто остался жить в Приднепровье. И эта территория ВЕКАМИ была проходным двором для кочевников, татар, поляков, своих же бандитов-казаков и тех же московитов. Хохлов ВЕКАМИ ебали все, кому не лень. Как следствие - полное отсутствие городов и городской культуры (да и какой-либо вообще культуры), не говоря уже о своей государственности, письменности и языке. Хохол веками оставался забитым деревенским холопом - грязным, нищим и вонючим..Без культуры и письменности интеллект развить очень трудно.. Ведь все города на Украине построили русские (ну или поляки на западенщине), и промышленность тоже построили русские. А холопу большого ума не полагается.. Поэтому хохлы даже в начале прошлого века оставались в массе своей все теми же тупыми селянами..Таковыми они остаются и сейчас
Найс пидорашку печёт, в перефорс пытается
>Найс пидорашку печёт, в перефорс пытается
Ты эт, лучше мне скажи как Украина все проебать умудрилась?
После совка осталось нормальное такое наследство и третья по силе армия мира после США и России.
Как там Антонов? А, да, проебали завод, проебали кб, осталась только всратая авиакомпания «Антонов карго», сгниют последние Русланы - подохнет и она. Последние «Аны», кстати, делали в Воронеже, пока из не погнали оттуда ссаными тряпками потому что Илу понадобились производственные мощности.
Как там Мотор Сыч сич? Китайцам новый завод нравится?
>Ты эт, лучше мне скажи как Украина все проебать умудрилась?
>После совка осталось нормальное такое наследство и третья по силе армия мира после США и России.
>Как там Антонов? А, да, проебали завод, проебали кб, осталась только всратая авиакомпания «Антонов карго», сгниют последние Русланы - подохнет и она. Последние «Аны», кстати, делали в Воронеже, пока из не погнали оттуда ссаными тряпками потому что Илу понадобились производственные мощности.
>Как там Мотор Сыч сич? Китайцам новый завод нравится?
Русосвиньи уехали, координировать свинопасов стало некому, а поскольку, хохлы не могут в развитие и созидание, они начали рушить все то, что им дала россия.
>Русосвиньи уехали, координировать свинопасов стало некому, а поскольку, хохлы не могут в развитие и созидание, они начали рушить все то, что им дала россия.
Даже если хохлы появились вчера, формирование их этноса не остановить, в любом виде. Время, Когда народы умирали и растворялись в других, прошло. Если брать за начальное условие то, что у хохлов нихуя нет, то они могут быть качественно хуже других наций, исторически скуднее. Но сейчас эти процессы уже не остановить, своя территория, язык, внешний конфликт имеются, национальный дух, политику, национализм, централизацию власти придумали в 18 веке. Речь об обычных исторических процессах.
Даже если кто-то захватит хохлов, то им будет похуй. Потом опять всё начнется заново. Советский союз, например, их растворить в русских не смог, да и не хотел.
>Даже если хохлы появились вчера, формирование их этноса не остановить, в любом виде. Время, Когда народы умирали и растворялись в других, прошло. Если брать за начальное условие то, что у хохлов нихуя нет, то они могут быть качественно хуже других наций, исторически скуднее. Но сейчас эти процессы уже не остановить, своя территория, язык, внешний конфликт имеются, национальный дух, политику, национализм, централизацию власти придумали в 18 веке. Речь об обычных исторических процессах.
>
>Даже если кто-то захватит хохлов, то им будет похуй. Потом опять всё начнется заново. Советский союз, например, их растворить в русских не смог, да и не хотел.
Согласно основной версии, распространенной в академической среде, название «Украина» происходит от древнерусского слова оукраина (украйна, окраина). На Руси до XVIII века так называли военное пограничье и земли, расположенные на рубеже с опасными соседями, аналогично западноевропейским «маркам» (от латинского margo - край). Население этих земель, подвергавшихся частым набегам, называлось на Руси украинцами, украинниками, украинянами или украинными людьми.
>Согласно основной версии, распространенной в академической среде, название «Украина» происходит от древнерусского слова оукраина (украйна, окраина). На Руси до XVIII века так называли военное пограничье и земли, расположенные на рубеже с опасными соседями, аналогично западноевропейским «маркам» (от латинского margo - край). Население этих земель, подвергавшихся частым набегам, называлось на Руси украинцами, украинниками, украинянами или украинными людьми.
В украинской литературе есть кошерные Тени забытых предков, с шикарной концовкой с закосом под Кафку.
Печально вещала трембита горам про смерть.
Ведь у смерти здесь свой язык, на котором она говорит с одинокими кычерами. Били копытами лошади по каменным тропам, постолы шуршали в темноте ночи, а из логовищ людских, затерянных в горах, спешили соседи на поздние огни. Преклоняли перед телом колени, клали мертвецу на грудь деньги на помин души и молча садились на лавки. Седые волосы рядом с огнем красных платков, здоровый румянец — с желтым воском сморщенных лиц.
Погребальный свет плел сеть однообразных теней на мертвом и на живых лицах. Тряслись зобы богатых хозяек, тихо сияли глаза стариков, хранящих уважение к смерти; мудрый покой соединял жизнь и смерть, и жесткие, натруженные руки тяжело лежали у всех на коленях.
Палагна оправляла полотно на покойном, а пальцы ее ощущали холод мертвого тела, в то время как теплый сладковатый запах воска, стекавшего по свечам, вызывал в груди жалость, спиравшую горло.
Трембита плакала под окном.
Желтое лицо Ивана спокойно лежало на полотне, затаив что-то, только ему известное, а правый глаз лукаво глядел из-под чуть приподнятого века на медяки, лежащие на груди, на сложенные руки, в которых горела свеча.
У изголовья смертного ложа невидимо отдыхала душа; она еще не смела вылететь из хаты. Палагна обращалась к ней, к этой одинокой душеньке мужа, сиротливо жавшейся к недвижимому телу.
— Почему не заговоришь со мной, почему не взглянешь, не исцелишь ран моих? И уж не встретить мне тебя, муженек, на той дорожке, по которой тебя провожаю! — голосила Палагна, и грубый голос ее срывался на жалобных нотах.
— Хорошо голосит...— кивали головами старые соседки и слышали ответные вздохи, расплывавшиеся в шуме людских голосов.
— Мы вместе пастушили на пастбище... Раз как-то пасли овец, да и поднялся студеный ветер, будто зимой... Такая метель, света не видать, а он, покойник...— рассказывал хозяин- сосед соседям. И губы их шевелились при этих воспоминаниях, ведь полагалось утешить печальную душу, разлученную с телом.
— Ты ушел, а меня одну оставил... С кем же мне теперь хозяйничать, с кем скотиноньку обряжать? — вопрошала мужнину душу Палагна.
В раскрытые двери, прямо из темной ночи, вступали в хату все новые гости, преклоняли перед телом колени, и снова бросали на грудь Ивану деньги, и опять пододвигались на лавках люди, чтобы дать место вновь прибывшим.
Толстые свечи медленно таяли, обливаясь воском, словно слезами, бледное пламя лизало душный воздух, и синий чад смешивался с печальным запахом воска и испарениями тел, висел над глухим гомоном в хате.
Становилось тесно. Лицо склонялось к лицу, теплое дыханье смешивалось с дыханьем, потные лбы отражали блеск погребальных свечей, который зажег переменчивые огни на затканных канителью запасках, на поясах и сумках. А хата все наполнялась новыми гостями, уже толпившимися за порогом.
Тело зашевелилось. Белесые пятна, как лишаи, ползли по нему едва заметной тенью.
— Муж мой сладчайший, на беду ты меня оставил...— причитала Палагна.— Не будет кому в город пойти, и принести, и дать, и взять, и привезти...
А за окном скорбно повествовала об этом трембита, умножая ее горе.
Не достаточно ли уже причитаний для бедной души?
Эта мысль, по-видимому, таилась под тяжестью гнетущей печали, потому что у порога уже начиналось движенье. Еще несмело топали ноги, толкались локти, лишь временами гремела скамья, голоса рвались и смешивались в глухом гомоне толпы. И вот внезапно высокий женский смех рассек тяжелые покровы печали, прежде сдерживаемый шум вырвался, как вырывается пламя из-под шапки черного дыма.
— Эй, ты, носатый, купи у меня зайца! — басил молодой голос, и в ответ ему покатился подавляемый смех:
— Ха-ха! Носатый!..
— Не хочу.
Начиналась забава.
Сидевшие ближе к двери повернулись спиной к телу, готовые присоединиться к игре. Веселая улыбка разгладила их лица, за минуту перед тем искаженные печалью, а заяц переходил все дальше и дальше, захватывал круг все шире и шире и уже добирался до самого мертвеца.
— Ха-ха! Горбатый!.. Ха-ха! Хромой!..
Пламя свечей колыхалось от этого смеха, в горнице стоял чад.
Один за другим гости вставали с лавок и расходились по углам, где было тесно и весело.
На лице у мертвеца все разрастались пятна, словно затаенные мысли заставляли его шевелиться, беспрестанно меняя выражение. В поднятом уголке губ словно застыла горькая дума: что наша жизнь? Вспышка в небе, цвет черешни...
В сенях уже целовались.
— А кого выбираешь?
— Аннычку чернявую.
Аннычка будто бы не соглашалась и упиралась, но десятки рук выталкивали ее из толпы, и горячие уста прибавляли ей смелости.
— Иди, девонька, иди...
И Аннычка обнимала того, кто ее выбрал, и звонко целовала в губы при общих радостных криках.
О покойнике забыли. Только три старухи остались при нем и скорбно глядели стеклянными глазами, как по желтому застывшему лицу ползла муха.
Молодицы спешили принять участие в игре. С глазами, в которых не успел еще угаснуть огонь смерти и стереться образ мертвеца, они охотно шли целоваться с чужими мужьями, равнодушные к своим мужьям, также обнимавшим и прижимавшим к себе чужих жен.
Звонкие поцелуи раздавались в хате и соединялись с плачем погребальной трембиты, не перестававшей извещать дальние горы о смерти на одинокой кычере.
Палагна не голосила больше. Уже было поздно, и хозяйке надлежало принять гостей.
Веселье все разгоралось. Становилось душно, люди прели в овчинных безрукавках, дышали испареньями, чадом теплого воска и запахом трупа, который уже начинал разлагаться. Все говорили громко, будто забыли, почему они здесь, рассказывали о своих приключениях и смеялись. Размахивали руками, хлопали друг друга по спинам и подмигивали женщинам.
Не вместившиеся в хате разложили костер на дворе и совершали вокруг него веселые игрища. В сенях погасили свет, дивчата визжали, а хлопцы давились от смеха. Игра сотрясала стены хаты и волнами вопля билась о спокойное ложе мертвеца.
Желтый огонь свечей затмился в густом воздухе.
Даже старики приняли участие в забаве. Беспечный хохот шевелил их седые волосы, расправлял морщины и открывал гнилые пеньки зубов. Они помогали молодым ловить женщин, расставив дрожащие руки. Звенели мониста у молодиц на груди, женский визг раздирал уши, гремели скамьи, сдвинутые с места, ударялись о лавку, на которой лежал мертвец.
— Ха-ха!.. Ха-ха!..— катилось из красного угла до порога, люди сгибались от смеха вдвое, держась за животы.
Среди давки и тесноты нестерпимо трещала «мельница» деревянным треском.
— Что будешь молоть? — упорно выкрикивал мельник.
— Кукурузу...— проталкивались к нему дивчата, и ссорились между собой ряженые, с длинными бородами из пакли.
Тугой жгут, свитый из полотенца, мокрый и размашистый, со свистом хлестал по спинам направо и налево. От него убегали, опрокидывая среди хохота и крика встречных, подымая пыль и портя воздух. Пол дрожал от тяжести молодых ног, и тело на лавке подпрыгивало, и тряслось желтое лицо, на котором все еще играла загадочная улыбка смерти.
На груди тихо бренчали медные деньги, брошенные добрыми людьми на перевоз души.
Под окнами скорбно рыдали трембиты.
>В украинской литературе есть кошерные Тени забытых предков, с шикарной концовкой с закосом под Кафку.
>
>Печально вещала трембита горам про смерть.
>
>Ведь у смерти здесь свой язык, на котором она говорит с одинокими кычерами. Били копытами лошади по каменным тропам, постолы шуршали в темноте ночи, а из логовищ людских, затерянных в горах, спешили соседи на поздние огни. Преклоняли перед телом колени, клали мертвецу на грудь деньги на помин души и молча садились на лавки. Седые волосы рядом с огнем красных платков, здоровый румянец — с желтым воском сморщенных лиц.
>
>Погребальный свет плел сеть однообразных теней на мертвом и на живых лицах. Тряслись зобы богатых хозяек, тихо сияли глаза стариков, хранящих уважение к смерти; мудрый покой соединял жизнь и смерть, и жесткие, натруженные руки тяжело лежали у всех на коленях.
>
>Палагна оправляла полотно на покойном, а пальцы ее ощущали холод мертвого тела, в то время как теплый сладковатый запах воска, стекавшего по свечам, вызывал в груди жалость, спиравшую горло.
>
>Трембита плакала под окном.
>
>Желтое лицо Ивана спокойно лежало на полотне, затаив что-то, только ему известное, а правый глаз лукаво глядел из-под чуть приподнятого века на медяки, лежащие на груди, на сложенные руки, в которых горела свеча.
>
>У изголовья смертного ложа невидимо отдыхала душа; она еще не смела вылететь из хаты. Палагна обращалась к ней, к этой одинокой душеньке мужа, сиротливо жавшейся к недвижимому телу.
>
>— Почему не заговоришь со мной, почему не взглянешь, не исцелишь ран моих? И уж не встретить мне тебя, муженек, на той дорожке, по которой тебя провожаю! — голосила Палагна, и грубый голос ее срывался на жалобных нотах.
>
>— Хорошо голосит...— кивали головами старые соседки и слышали ответные вздохи, расплывавшиеся в шуме людских голосов.
>
>— Мы вместе пастушили на пастбище... Раз как-то пасли овец, да и поднялся студеный ветер, будто зимой... Такая метель, света не видать, а он, покойник...— рассказывал хозяин- сосед соседям. И губы их шевелились при этих воспоминаниях, ведь полагалось утешить печальную душу, разлученную с телом.
>
>— Ты ушел, а меня одну оставил... С кем же мне теперь хозяйничать, с кем скотиноньку обряжать? — вопрошала мужнину душу Палагна.
>
>В раскрытые двери, прямо из темной ночи, вступали в хату все новые гости, преклоняли перед телом колени, и снова бросали на грудь Ивану деньги, и опять пододвигались на лавках люди, чтобы дать место вновь прибывшим.
>
>Толстые свечи медленно таяли, обливаясь воском, словно слезами, бледное пламя лизало душный воздух, и синий чад смешивался с печальным запахом воска и испарениями тел, висел над глухим гомоном в хате.
>
>Становилось тесно. Лицо склонялось к лицу, теплое дыханье смешивалось с дыханьем, потные лбы отражали блеск погребальных свечей, который зажег переменчивые огни на затканных канителью запасках, на поясах и сумках. А хата все наполнялась новыми гостями, уже толпившимися за порогом.
>
>Тело зашевелилось. Белесые пятна, как лишаи, ползли по нему едва заметной тенью.
>
>— Муж мой сладчайший, на беду ты меня оставил...— причитала Палагна.— Не будет кому в город пойти, и принести, и дать, и взять, и привезти...
>
>А за окном скорбно повествовала об этом трембита, умножая ее горе.
>
>Не достаточно ли уже причитаний для бедной души?
>
>Эта мысль, по-видимому, таилась под тяжестью гнетущей печали, потому что у порога уже начиналось движенье. Еще несмело топали ноги, толкались локти, лишь временами гремела скамья, голоса рвались и смешивались в глухом гомоне толпы. И вот внезапно высокий женский смех рассек тяжелые покровы печали, прежде сдерживаемый шум вырвался, как вырывается пламя из-под шапки черного дыма.
>
>— Эй, ты, носатый, купи у меня зайца! — басил молодой голос, и в ответ ему покатился подавляемый смех:
>
>— Ха-ха! Носатый!..
>
>— Не хочу.
>
>Начиналась забава.
>
>Сидевшие ближе к двери повернулись спиной к телу, готовые присоединиться к игре. Веселая улыбка разгладила их лица, за минуту перед тем искаженные печалью, а заяц переходил все дальше и дальше, захватывал круг все шире и шире и уже добирался до самого мертвеца.
>
>— Ха-ха! Горбатый!.. Ха-ха! Хромой!..
>
>Пламя свечей колыхалось от этого смеха, в горнице стоял чад.
>
>Один за другим гости вставали с лавок и расходились по углам, где было тесно и весело.
>
>На лице у мертвеца все разрастались пятна, словно затаенные мысли заставляли его шевелиться, беспрестанно меняя выражение. В поднятом уголке губ словно застыла горькая дума: что наша жизнь? Вспышка в небе, цвет черешни...
>
>В сенях уже целовались.
>
>— А кого выбираешь?
>
>— Аннычку чернявую.
>
>Аннычка будто бы не соглашалась и упиралась, но десятки рук выталкивали ее из толпы, и горячие уста прибавляли ей смелости.
>
>— Иди, девонька, иди...
>
>И Аннычка обнимала того, кто ее выбрал, и звонко целовала в губы при общих радостных криках.
>
>О покойнике забыли. Только три старухи остались при нем и скорбно глядели стеклянными глазами, как по желтому застывшему лицу ползла муха.
>
>Молодицы спешили принять участие в игре. С глазами, в которых не успел еще угаснуть огонь смерти и стереться образ мертвеца, они охотно шли целоваться с чужими мужьями, равнодушные к своим мужьям, также обнимавшим и прижимавшим к себе чужих жен.
>
>Звонкие поцелуи раздавались в хате и соединялись с плачем погребальной трембиты, не перестававшей извещать дальние горы о смерти на одинокой кычере.
>
>Палагна не голосила больше. Уже было поздно, и хозяйке надлежало принять гостей.
>
>Веселье все разгоралось. Становилось душно, люди прели в овчинных безрукавках, дышали испареньями, чадом теплого воска и запахом трупа, который уже начинал разлагаться. Все говорили громко, будто забыли, почему они здесь, рассказывали о своих приключениях и смеялись. Размахивали руками, хлопали друг друга по спинам и подмигивали женщинам.
>
>Не вместившиеся в хате разложили костер на дворе и совершали вокруг него веселые игрища. В сенях погасили свет, дивчата визжали, а хлопцы давились от смеха. Игра сотрясала стены хаты и волнами вопля билась о спокойное ложе мертвеца.
>
>Желтый огонь свечей затмился в густом воздухе.
>
>Даже старики приняли участие в забаве. Беспечный хохот шевелил их седые волосы, расправлял морщины и открывал гнилые пеньки зубов. Они помогали молодым ловить женщин, расставив дрожащие руки. Звенели мониста у молодиц на груди, женский визг раздирал уши, гремели скамьи, сдвинутые с места, ударялись о лавку, на которой лежал мертвец.
>
>— Ха-ха!.. Ха-ха!..— катилось из красного угла до порога, люди сгибались от смеха вдвое, держась за животы.
>
>Среди давки и тесноты нестерпимо трещала «мельница» деревянным треском.
>
>— Что будешь молоть? — упорно выкрикивал мельник.
>
>— Кукурузу...— проталкивались к нему дивчата, и ссорились между собой ряженые, с длинными бородами из пакли.
>
>Тугой жгут, свитый из полотенца, мокрый и размашистый, со свистом хлестал по спинам направо и налево. От него убегали, опрокидывая среди хохота и крика встречных, подымая пыль и портя воздух. Пол дрожал от тяжести молодых ног, и тело на лавке подпрыгивало, и тряслось желтое лицо, на котором все еще играла загадочная улыбка смерти.
>
>На груди тихо бренчали медные деньги, брошенные добрыми людьми на перевоз души.
>
>Под окнами скорбно рыдали трембиты.
Не туда воюешь, пидорандель. Я уже не обсиоаю Украину, а ты все свиней постишь.
>Не туда воюешь, пидорандель. Я уже не обсиоаю Украину, а ты все свиней постишь.
+15
подходит ли это под пропаганду наркотиков?
В этой траве тгк по регламентам о промышленной конопле около 0.1%, а то и меньше. Это действительно неплохой чай, возможно с болеутоляющим эффектом кбд подобных алкалоидов, ибо они регулируются у нас через жопу, главное, что бы кайфа не было. Так что это просто вкусный чай, анончик.
Мимо агроном
Не еби мозги, твой выбор хыдра
Если ты не жирнишь, то бб выпилили ещё с тем самым двачом 2009-го года. Если хочешь в типа элитную помойку без правил для типа олдфагов, зайди в /asylum/. Вроде это одна из 3-х скрытых досок и переняла на себя задачу /bb/.
/bb/ живет и здравствует. Но не здесь.
А где? Хочу туда
На ычане, товарищ майор
>на ацетоне свари, свинорылый. и говном закуси
>Ебало завали, додик.
>Без пидоров разберемся
>>239145264
> хохлы атакуют.webm
>>>239138262
>>Ебало завали, додик.
>>Без пидоров разберемся
>>>239145264
>>\tхохлы атакуют.webm\t
>эти визги руснявого совкопетуха
Хряк ватный, спок.
на вкус как биддисы
если курить
а если заваривать то просто неплохой зелёный чай с успокаивающим эффектом
>переняла на себя задачу /bb/.
Там чатик трех с половиной анимешных аватарок на фоне вайпа говном, по-моему у бб были другие задачи во все время его существования.
Агроном, где семечек можно без палева закупить?
Отвратная параша. Вместо зелёного треда вечное метание говном между долбоебами, в гроутреде сидят одни и те же нищие бичи растящие кызылродинку в системнике. Зашёл, люто кекнул от уровня местных и уполз обратно в свои ламповые чатеки
В любом магазине семечек. Они не запрещены и свободно продаются, как и любое оборудование для грова. Майору абсолютно похуй на то что ты там покупаешь. Основная проблема ру сидшопов это отсутсвие нормальных сортов и сидбанков, что-то новое и интересное купить там попросту нельзя
Была, а по итогу занимались тем же самым. Разве что без аватарок.